Такая долгая жизнь. Записки скульптора

Воспоминания о великой княгине всегда в семье были волнующей, но в силу особых советских обстоятельств темой, о которой в семье говорили шепотом. Она была бабушкиной сверстницей и подругой. Кроме того, она была воспитанницей бабушки Франклин, которую она очень любила и которую почитали и в нашей семье. В Москве была открыта выставка акварелей и живописных работ О. А. Куликовской. В Петербурге в Инженерном замке позднее так же состоялась выставка ее работ. На выставке экспонировались письма, документы О. А., был издан каталог, в котором упоминается и наша родственница.

Бабушка росла и воспитывалась в Смольном институте, а свободное время проводила у своей бабушки. Ольга Александровна прекрасно знала английский язык, говорила на нем с Франклин, так как по-русски она не говорила совсем. Бабушка говорила, что она была очень скромной в своих потребностях, очень набожной и, как пример патриотизма, отказывалась держать деньги за границей. Не пожалела ли она об этом потом? У нас хранилось трогательное письмо из Дании, каким-то чудом дошедшее в 1922 году, адресованное моей прабабушке Анне Фоминичне Ефимовой. В нем Ольга Александровна писала о том, что она подрабатывает продажей своих акварелей, что она хотела бы помочь Анне Фоминичне, которую тогда обокрали в Петербурге, и у нее не было теплей одежды, но не знает, как это сделать. Больше писем от нее не было. Письмо, естественно, было на английском.

Еще рассказывали, что Ольга Александровна вместе с великими князьями часто пела «Варшавянку», ей она очень нравилась. Не думаю, чтобы старший брат подпевал ей. А после 1917-го она уже не пела, да и петь было не с кем — кого расстреляли в Петропавловской крепости, а кого сбросили в шахту в Алапаевске. Из Дании великая княгиня переехала в Канаду, где они выращивали и продавали землянику. В свободное время рисовала. Что-то удавалось продать. Известно, что, когда английская королева посетила Канаду и пригласила ее на прием, у Ольги Александровны не оказалось соответствующего туалета, и ей его купили.

До войны в доме хранилось много ее подарков — пасхальных яиц, открыток, коробочек, подарков маме — ее крестнице, много ее фотографий. Кстати, в ее имении дети, родившиеся в то время, были ее крестниками, и она всем дарила подарки.

Я в свое время разговоров об Ольге Александровне не поощряла и теперь об этом жалею.

Джордж Иванович Фроуд

Мой папа… Мой папа — Владимир Иванович Шкарин. Я помню о нем не очень много, хотя к началу войны мне исполнилось уже одиннадцать лет. Может быть, потому, что я жила зимой и училась в Ленинграде.

Помню, что он катал меня на финках, учил ходить на лыжах, брал меня на первомайскую демонстрацию, потом мы шли в «Дубки» и собирали первые подснежники. Папа был высоким и красивым. Летом мы все ходили на пляж, в доме много гостей бывало на Пасху, которую тайком отмечали. Помню, как мы провожали его в армию на перроне в Сестрорецке и мама плакала.

Известие о смерти Джорджа Ивановича Фроуда

Папа жил в Сестрорецке, работал на заводе имени Воскова; начал мастером, кончил начальником планово-производственного отдела. Он мне показывал окна своего кабинета в большом красном кирпичном доме заводоуправления, которые выходили на озеро Разлив. Папе, как одному из руководящих работников завода, полагалась бронь. Кроме того, за несколько лет до войны он попал под поезд, и у него была инвалидность. Но в мае документы взяли в военкомат на перерегистрацию и к началу войны папины вернуть не успели, так как он был на одну из последних букв алфавита. Он, конечно, за себя не хлопотал, и 24 июня ему пришла повестка. Он, как инженер, получил чин капитана, и его назначили командиром автомотобатальона дивизии, расквартированной под Лугой. Его часть в военных действиях тогда не участвовала. Несколько раз его посылали в командировку в Сестрорецк на завод за винтовками.

Портрет Джорджа Фроуда (молодого). Красное дерево, 1993 год. Скульптор Г. Д. Ястребенецкий