Такая долгая жизнь. Записки скульптора

То ли не смогли толком прочитать документацию, написанную на немецком языке, то ли забыли закрутить какую-нибудь гайку, но, когда я приехал на карьер, с двух сторон конвейера сидели гранитчики и, сняв с механизмов бочарды, вручную обрабатывали гранитные блоки. Таким образом цех работал уже три года.

Как раз при мне загружали щебнем очередные самосвалы для отправки в ФРГ.

* * *

Моя двоюродная сестра Лиля зашла к Александру Хазину. Он разговаривал со своим приятелем-композитором по телефону: — Скажи, как пишется нота ля? На какой строчке? — А зачем тебе? — Да вот собрался написать симфонию.

* * *

— Оля, то есть Вика, то есть Тоня! — кричал отчим моей жены, старый профессор Вакс. — Где мои очки, то есть ключи? Никакой памяти ни у кого нет!

* * *

Во время войны я обморозил уши. В первое же послевоенное лето я поехал в Кисловодск, благо билеты орденоносцам давали почти бесплатно. Поезд пришел в шесть утра. Я пошел искать комнату, которую можно было бы снять на месяц. Воздух в горах был очень прохладным, и, пока я ходил, у меня замерзли уши. К середине дня я все еще продолжал искать комнату. Стало жарко. Уши у меня здорово распухли и повисли.

Целый месяц, пока отдыхающие лечили сердечные и желудочные заболевания или просто пили минеральную воду, я ходил с перевязанными ушами и лечил их от обморожения. Было очень обидно.

* * *

Ресторан «Арктика» в Мурманске работал примерно один день в неделю. Из полугодового рыболовного промысла возвращались моряки, получали зарплату за шесть месяцев плавания, приходили в ресторан, напивались, разбивали зеркала, ломали столы и стулья.

Ресторан закрывался на ремонт на неделю. Через неделю все повторялось. Возвращался другой сейнер, опять рыбаки били зеркала и ломали мебель. Ресторан опять закрывался на неделю. Видимо, ремонтные работы все же окупались.

* * *

Памятник пограничнику Анатолию Бредову в Мурманске — это четырехметровая фигура воина с гранатой в поднятой руке. Когда мы устанавливали памятник, к нам подошли двое мужчин в штатском, показали удостоверение и сказали, что Бредов замахивается гранатой на НКВД, которое находится напротив, и потребовали, чтобы мы развернули фигуру в другую сторону.

Теперь Бредов бросает гранату в гастроном.

* * *

Мы готовились к экзаменам по истории искусств с Борей Угаровым и Толей Левитиным. Рисовали друг на друга карикатуры и между делом читали конспекты. Экзамены принимал старый профессор Починков. Мы знали, что к нему надо идти после того, как он пообедает, — тогда он добрее.

Угарову достался вопрос: «Страсбургский собор». Знал он об этом соборе мало. Починков еще больше сбил его с толку, спросив:

— Скажите, а какой стране принадлежит этот собор?

Не получив ответа, он добродушно объяснил, что собор находится в Эльзасе-Лотарингии, а поскольку эта область часто переходила то к Германии, то к Франции, то точно сказать, кому принадлежит собор, трудно.

Произнеся эту длинную фразу, Починков прикрыл глаза и мирно задремал. Мы молча посидели минут десять. Неожиданно Починков встрепенулся:

— Ну, так где же находится Страсбургский собор?

— Поскольку Эльзас-Лотарингия часто принадлежала то Германии, то Франции… — И Угаров уверенно изложил то, что десять минут назад ему рассказал Починков.

— Очень хорошо. Редко кто правильно отвечает на этот вопрос. Давайте зачетку, — удовлетворенно сказал Починков.

* * *

Будучи председателем Ленинградского союза художников, а потом ректором института имени Репина, а в последние годы и президентом Академии художеств СССР, Угаров почему-то во время выступлений каждую вторую-третью фразу начинал со слов «во-вторых». Почему-то у него никогда не было «во-первых» и «в-третьих».

* * *

Памятник в Пензе с длинным названием «Памятник трудовым и боевым подвигам пензенцев в Великую Отечественную войну» представляет собой трехфигурную композицию. Внизу воин, защищающий Родину-мать, выше женская фигура — сама Родина-мать. На плече женщины сидит мальчик и держит в поднятой руке золотую ветвь. Общая высота памятника — восемнадцать метров. Материал — бронза.

Пензенцы назвали этот памятник короче: «Бременские музыканты». Памятник простоял год. В годовщину открытия в местной газете появилась статья, рассказывавшая о том, как мы работали над памятником. Статья называлась: «Золотая ветвь».

На следующий день ветка пропала. Видимо, поверили, что она действительно сделана из золота. Как залезли на такую высоту? Как отпилили ветвь? Русские умельцы!

Памятник Анатолию Бредову

* * *

Сценка из детства. Баку. По улице едет на ишаке молодой азербайджанец. Ноги босые, на голове большая папаха. Пыльно. Жарко. Сзади на некотором расстоянии идет женщина и несет на голове большой тюк.

Отец останавливается, здоровается с азербайджанцем.

— Куда едешь?

— Жена заболела, везу в больницу, — отвечает азербайджанец, показывая на женщину.

* * *