Такое долгое странствие

– Знаешь, что я думаю? – сказал доктор. – Раз твоя кукла – готовая невеста, нам нужно найти для нее жениха. Симпатичного юного парса. Светлокожего и красивого, как я. – Он притворился обиженным, когда Рошан рассмеялась. – Что? Разве я не молодой и не красивый? – Он погладил несколько оставшихся на голове седых прядей. – Видишь, какие у меня чудесные вьющиеся черные волосы? А лицо! Такое красивое, даже красивей, чем у твоего папы.

Рошан снова рассмеялась, но после недолгих уговоров согласилась, что доктор лучше всех подходит для ее куклы в качестве жениха. Доктор Пеймастер велел ей повернуться на бок лицом к перегородке и стал готовить инъекцию, подмигнув Густаду, чтобы тот молчал.

– А теперь нам надо обсудить свадьбу. Я люблю игру на аккордеоне. А Куколка?

– Она тоже, – хихикнула Рошан.

– Отлично. Тогда позовем ансамбль Гуди Серваи[192]. Но если он окажется занятым, тогда пригласим оркестр Нелли. – Он выбрал иглу из стерилизованного лотка и направился к «Кельвинатору». – Дальше – свадебный обед. Я всегда любил еду от «Чокси». – «Чокси кейтеринг» одобрили все. Доктор стал перечислять блюда, которые он хотел бы включить в меню, начиная с маринованного манго с морковкой, лепешек, мурумбо[193] и кончая фирменным свадебным жарким «Чокси», – перечисляя, он брызгал на место будущего укола холодным эфирным спреем. Далее должны были следовать рыба, завернутая в листья и запеченная в зеленом чатни, сочные куриные ножки, зажаренные по-мугальски[194], и пулао из баранины[195].

– Ой! – вскрикнула Рошан. Но к тому времени, когда дело дошло до десерта, на который предполагалось подать фисташковый кульфи[196], доктор уже вынул иглу и тер место укола ватным шариком.

– Ну вот, – сказал он. – Это все. Теперь можешь посидеть на диване в приемной, пока я поговорю с твоим папой.

Когда дверь закрылась, Густад спросил:

– Это не простая диарея? Насколько все серьезно?

– Не диарея. Но волноваться не о чем. – Он начал выписывать рецепт. – Иногда, конечно, и диарея может доставлять большие неприятности. Посмотрите на Восточный Пакистан – это пациент с заболеванием простым, но очень трудно поддающимся лечению. И вот его состояние становится критическим, и уже требуется отделение интенсивной терапии. Но никому в мире до него нет дела. – Доктор Пеймастер был убежден, что к политике, экономике, религиозным проблемам, внутренним конфликтам – ко всему нужно подходить методически: выявить и осмыслить симптомы, поставить диагноз, назначить лечение и сделать прогноз. Но знал он и то, что так же, как существуют некоторые неизлечимые болезни человеческого тела, бывают смертельные заболевания и у стран, семей и теологических догм.

– Восточный Пакистан страдает диареей смерти, – продолжал он. – Смерть там изливается беспрепятственно, и вскоре пациент будет полностью обезвожен. – Гладкое скольжение его авторучки вдруг сменилось жестким царапанием, и из-под пера стали выходить наполовину не прописанные буквы. Он поднес ручку к лампе и сквозь прозрачный пластик корпуса посмотрел на стержень. – Опять пусто. – Открутив колпачок, он сжал резиновый баллончик и опустил ручку в пузырек с паркеровскими чернилами. – Восточный Пакистан атакован сильным вирусом, пришедшим из Западного Пакистана, слишком сильным для восточнопакистанской иммунной системы. А величайший врач мира ничего не делает. Того хуже, доктор Америка помогает вирусу. И что тут прописать? Партизанскую войну Мукти-Бахини? – Он покачал головой. – Это лекарство недостаточно действенно. Только полноценное внутривенное вливание индийской армии способно победить этот вирус.

Он закончил выписывать рецепт и вручил его провизору, сидевшему в маленькой кабинке в глубине кабинета. Густад по опыту знал, что доктору Пеймастеру достанет остроумия и выдержки, чтобы продолжать медицинские метафоры до бесконечности, поэтому перебил его:

– С Рошан все будет хорошо?

– Абсолютно. А если что не так, я ведь всегда тут, на своем месте. Думаю, это кишечная инфекция. Подержите ее несколько дней дома. Только вареный рис, суп, сухой тост и немного вареной баранины. И приведите ее снова на следующей неделе.

Провизор закончил приготовление лекарства по рецепту и протянул темно-зеленую бутылочку вместе со счетом. Густад взглянул на цифру и поднял брови.

– Налог на беженцев, – виновато объяснил провизор.

III

Спокойная манера поведения и ободряющая речь врача удерживали Густада от паники по поводу кишечной инфекции. Он повел Рошан к автобусной остановке мимо выстроившихся в ряд магазинов, мимо «Текстиля для дома», «Бхелпури-хауса»[197], «Мастера на все руки», «Молодежной мужской одежды». Паанвала Пирбхой хлопотал возле «Птичника». Женщины стояли в дверных проемах или смотрели из окон, облокотившись о подоконники и выставляя все что можно напоказ сквозь решетки. Изнутри дома неслась популярная музыка из кинофильма: «Mere sapno ki rani kab ayegi tu?» –  «О, королева моей мечты, когда же ты придешь?» – ее было слышно на всем пути до автобусной остановки.