Такое долгое странствие

Мистер Рабади собрал газеты, брошенные за дверью. Но один он не мог поднять их все и попросил миссис Рабади ему помочь. Она была решительно за то, чтобы продать их джарипуранавалле, но он ее даже не слушал.

– Я покажу этому негодяю! Делай, как я говорю!

На площадку выбежала взбудораженная Капелька и, тявкая, стала топтаться вокруг газетных стопок, сложенных мистером Рабади. Он втащил ее в дом, велел миссис Рабади выйти на площадку и закрыл дверь.

– Неси, – распорядился он, указывая на одну стопку, вторую взял сам.

Во дворе они столкнулись с инспектором Бамджи.

– Привет-привет! – сказал он. – Продаете старые газеты? Но магазин вот-вот закроется. – В подтверждение своих слов он взглянул на часы.

– Я ему покажу! – бормотал мистер Рабади. – Вышел, чтобы повести погулять Капельку, и споткнулся о них! Чуть не упал с лестницы и не сломал себе шею! Он же свалил их прямо под моей дверью!

– Кто? – спросил Бамджи.

– Этот… этот негодяй! – брызгая слюной, выкрикнул мистер Рабади. – Даром что по фамилии он Нобл[199].

– Густад?

– Не иначе хотел меня убить, устраивая такую ловушку под моей дверью! Что он о себе возомнил? – Он свалил газеты неподалеку от кустов. Миссис Рабади, крепко прижимая к груди свою пачку, вопросительно смотрела на него. Тогда он, схватив ее за руки, развел их в стороны, газеты упали на землю, а он вынул из кармана коробок спичек.

– Вы уверены? – спросил инспектор Бамджи.

Но мистер Рабади уже чиркнул спичкой и бросил ее на газетную кучу.

– Сначала его сын украл мои газеты! – Бумага занялась. – А теперь… Если он думает, что может свалить их у меня под дверью и я все забуду, то он ошибается! – Через несколько секунд газеты уже полыхали, и вид пламени еще больше разжег гнев мистера Рабади. Лицо у него сделалось ярко-оранжевым. – Мне не газет жалко! Тут на кону такие понятия, как воспитание, уважение, признание вины! Принципы! Пусть раз и навсегда поймет, с кем связался!

Инспектор Бамджи не знал, что сказать. Посмотреть на пламя прибежал Темул.

– Горячогорячогорячо! – Он подошел вплотную к костру, и инспектор Бамджи оттащил его.

– Осторожно, Омлет, а то твое лицо и впрямь поджарится.

Внезапно раздались крики:

– Пожар! Пожар! Aag laagi! Aag laagi![200] На помощь! Позовите бумбавалла![201] – Это поднял тревогу Кавасджи, свесившись из окна с гирляндой из сабджо на шее. Мистер и миссис Рабади улетучились, скрывшись у себя в квартире. Кавасджи перенес внимание на небо. – Ты снова это делаешь! Обрушиваешь страдания только на головы бедных! Вонь, шум, потоп – а теперь огонь! Ты когда-нибудь сжигал дома богатых sethiyas?[202] Хоть когда-нибудь? Ответь мне!

Густад услышал крики и одновременно увидел в окне оранжевое зарево. Когда он выскочил из дома, там оставался только Темул.

– ГустадГустад. Жаркожарко.

Костер уже догорал. Обугленные лохмотья газет лежали под кустами. Вскоре ветер погнал их по двору, и Темул помчался их догонять. Густад вернулся домой, недоумевая, как идиот-собачник мог зайти настолько далеко, чтобы чуть не спровоцировать пожар.

Но, как он вскоре обнаружил, спровоцировано было и кое-что еще. Обезумевшие от дыма москиты взбаламутились как никогда прежде. Они опускались густыми облаками слепой мстительной ярости, врезáлись в стены, бились о горячее стекло лампы, рикошетом отлетали и запутывались у него в волосах, жалили в лицо.

Он помчался выключать свет, на ходу крикнув Дильнаваз, чтобы она собрала все плоские блюда, какие сможет найти. Но когда он подошел к баку и повернул кран, из него не вытекло ни капли. Взобравшись на стул, он заглянул внутрь. Бак был пуст, и в нем, в том месте, где носик был припаян к стенке, имелась трещина. Лишь в одном ведре оставалось немного воды, едва ли достаточно, чтобы дотянуть до утра. На сегодня о ловушках для москитов следовало забыть.

Пришлось возвращаться к шлепанью, хлопанью и «Одомосу».

Глава двенадцатая

I

Густад подошел к «кровати с дверью», держа в руках новую микстуру и пилюли. За последние две недели доктор Пеймастер четырежды менял Рошан лекарства и назначил анализ крови, кала и рентген с бариевой взвесью. На прошлой неделе Густад продал фотоаппарат, чтобы оплатить счета.