Такое долгое странствие

– Так ты по-прежнему хочешь, чтобы виноватым был я? Прекрасно! – Он снова завязал шнурки и демонстративно вылил чай в раковину.

Она пожалела о своих словах. Было бы дурной приметой, если бы после них он ушел сейчас, не взяв ничего в рот.

– Ладно, – сказала она, – тебе противна я и противен мой чай, но выпей хотя бы воды перед уходом.

– Пей ее сама. – Он знал о ее склонности к суеверию и хотел заставить ее помучиться.

После его ухода Дильнаваз задумалась: стоит ли проконсультироваться с мисс Кутпитьей? Ухудшение, последовавшее за относительным выздоровлением, было необъяснимо.

Но тут послышался звонок в дверь. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы узнать Диншавджи. Она была поражена тем, как он изменился со дня рождения Рошан. В любом случае она не была настроена выслушивать его дурацкие шутки и постаралась поздороваться с ним как можно сдержанней:

– Сахибджи?

Однако, как выяснилось, опасалась она зря. Человек, стоявший перед ней с газетой под мышкой и пухлым конвертом в руке, был совсем не тем человеком, который смеялся и пел тем вечером, пил пиво, декламировал стишки и проделывал всякие фортели, страшно ее раздражавшие.

– Простите за беспокойство, – очень тихо сказал он. Так же тихо кудахтала среди ночи курица, которую Густад принес с базара, подумала она. – Могу я поговорить с Густадом? Это очень важно. – Голос его дрожал, и слезящиеся глаза нервно бегали, пока он суетливо перекладывал газету из одной подмышки в другую.

– Он ушел минуты две назад. – Ее намерение с ходу осадить его холодным взглядом и острым языком само собой рассосалось.

– Ушел? – Гость выглядел так, будто вот-вот заплачет. – О-о-о! Что же мне делать? – Он принялся вертеть и дергать пуговицу на рубашке. – Это очень, очень важно.

Его растерянность растопила остатки сопротивления Дильнаваз.

– Входите, – сказала она. – Если он еще на остановке, я верну его.

– Нет-нет-нет. Я не могу доставлять вам столько хлопот.

– Не волнуйтесь, остановка – прямо напротив нашего двора. Просто зайдите и посидите на диване, баба́.

Словно убоявшись прозвучавшего в ее голосе нетерпения, он быстро прошел к дивану.

– Спасибо, благодарю вас. Простите за беспокойство, пожалуйста, извините. – Пробираясь мимо чайного столика, он задел его коленом и сморщился. Пока Дильнаваз звала Темула, он, подтянув штанину, осмотрел место ушиба.

– Какапоживаетеуменявсехорошоспасибоочень вкусныйсок, – затараторил Темул.

– Быстро беги к остановке. Если Густад там, попроси его вернуться. Скажи, что это очень важно. Быстрей! – Оставив дверь открытой, она вошла и направилась к дивану, чтобы посидеть пока с Диншавджи.

Но тот был уже не один. Его робкий шепот проник-таки в дальнюю комнату и разбудил Рошан, она узнала папиного гостя, того, что так смешил ее и сделал ее день рождения таким веселым, пока все не испортила шумная ссора. Теперь она сидела вместе со своей куклой на диване рядом с Диншавджи и ждала, что сейчас он снова начнет проделывать всякие забавные штучки.

– Хотите что-нибудь выпить? – спросила его Дильнаваз.

– Нет-нет. Я и так уже доставил вам слишком много хлопот.

Она принесла стакан воды, от которого несколько минут назад отказался Густад.

В дверях появился Темул.

– УехалуехалГустадуехал. АвтобусуехалГустадуехал.

– Уехал? – беспомощно повторила Дильнаваз.

– Уехалуехалуехал.

– Мне очень, очень важно с ним поговорить, – нервно сказал Диншавджи, все туже и туже скручивая газету. Он был на грани отчаяния; Дильнаваз не могла отпустить его просто так.

– Он поехал к доктору по поводу Рошан. Это ненадолго.

– Сколько у вас из-за меня хлопот, – смущенно повторил он, но явно испытал облегчение оттого, что ему позволили подождать.

Темул медленно перетащил через порог свою искалеченную ногу. Его глаза, прикованные к кукле, блестели.

– Пожалуйстапожалуйста. Позвольтемнепотрогатьпожалуйста. Толькоодинразпожалуйста.

– Нет! – Рошан прижала куклу к себе, обхватив за талию.

Диншавджи улыбнулся.

– Такая маленькая девочка и такой громкий голос.

– Темул, – сказала Дильнаваз, – иди, поиграй во дворе.

Он остановился. Его нижняя челюсть задвигалась, как будто он хотел возразить, но слов так и не нашел, и жаловаться было некому. Он ушел. Ветер сорвал с мелии листок, и он, грациозно кружа, падал на землю. Парнишка попробовал поймать его: сначала двинулся налево, потом направо и наконец завертелся на месте, споткнулся и упал. Дильнаваз вздохнула и закрыла дверь.

– Голос у тебя совсем не больной, – сказал Диншавджи, обращаясь к Рошан. – Как громко ты сейчас крикнула!

– Не сглазьте, – сказала Дильнаваз, стуча по деревянному чайному столику одной рукой, а другой делая то же самое, зажав в ней ладошку Рошан. Диншавджи послушно последовал ее примеру.

– Ну, Рошан, – сказал он, – давай еще раз послушаем твой голос. – Девочка смущенно улыбнулась и стала суетливо поправлять фату на кукле. – Как насчет коротенькой песенки? Вас наверняка учат петь в школе. Ну, давай, пожалуйста, – стал упрашивать он.

Она замялась, а потом, к удивлению Дильнаваз, сказала:

– Мы каждое утро перед уроками поем «Два маленьких глаза».