Талисман

Радость, подумал он снова, теперь уже стоя на ногах и повернувшись в сторону летающих вдалеке людей. Ветер трепал его волосы, заставляя постоянно убирать их со лба. Время его детства подходило — нет, быстро летело — к концу (и если б ему кто-нибудь об этом сказал, то Джек пусть с неохотой, но согласился бы, что он чувствует это приближение, — мальчик не может долго идти по дороге, не может пройти через множество испытаний, таких, какие на него обрушились в Оутли, и при этом не потерять детской наивности), но в те моменты, когда он стоял, глядя в небо, детство, казалось, вновь окружало его, словно в поэме Элизабет Бишоп, когда юный рыболов в свой короткий момент прозрения видел вокруг себя только радугу, радугу, радугу.

Черт с ней, с радостью, но это яркий маленький мирок.

Чувствуя себя лучше, чем когда это все началось — и только Бог знает, когда было то, другое, — Джек шагал по Западной дороге легкими шагами, с лицом, расплывшимся в блаженной, немного глупой улыбке. Он то и дело оглядывался назад через плечо и долго-долго смотрел на летающих людей. В чистом воздухе Долин это выглядело восхитительно. И даже когда он больше не мог на них смотреть, чувство радости не исчезло, переливаясь всеми цветами радуги в его голове.

7

Когда солнце начало садиться, Джек понял, что оттягивает свое возвращение в другой мир — в американские

Долины — и совсем не из-за отвратительного вкуса колдовского зелья. Нет, он оттягивал его, потому что не хотел уходить отсюда. Меж зеленых лугов тихо журчал ручеек, снова начали появляться небольшие рощицы — высокие деревья со странными плоскими кронами, похожие на эвкалипты, ручеек поворачивал вправо, в сторону от дороги, а потом, вдалеке, превращался в огромное водное пространство. Оно в самом деле было таким большим, что вплоть до последних минут Джек думал, что это часть неба, имеющая почему-то более яркий синий цвет, чем все остальное. Но это было не небо, это было озеро. Великое озеро, подумал Джек, улыбаясь неожиданной игре слов. Он решил, что в другом мире на этом месте должно быть озеро Онтарио.

Ему было хорошо. Он шел в правильном направлении, может быть, только чуть-чуть уклонившись на север, но не могло быть никакого сомнения, что Западная дорога достаточно скоро вернется в свое нормальное русло. Чувство почти сумасшедшей радости — которое он определил как бодрость и «яркость» — преобразилось в приятную, спокойную безмятежность, чувство такое же чистое, как воздух Долин.

Лишь одна вещь отравляла его блаженное состояние, и это было воспоминание…

(…шесть, было шесть, Джеку было шесть)

…о Джерри Бледсо. И почему его сознание выбрало такое тяжелое время для того, чтобы это воспоминание всплыло?

Нет, не воспоминание… два воспоминания. Сначала то, что мы с Ричардом слышали от миссис Фини, когда она рассказывала своей сестре, что электричество вырвалось наружу и так поджарило его, что очки расплавились на носу, — она слышала телефонный разговор Моргана Слоута… и потом, лежа под диваном и совершенно не собираясь ничего подслушивать, я слышал голос отца: «Могут сложиться любые непредвиденные обстоятельства, и явно не все они будут благоприятными». И ведь какие-то обстоятельства неблагоприятно сложились для Джерри Бледсо, разве не так? Когда твои очки стекают по носу, я бы не рискнул назвать это «благоприятным обстоятельством», ни за что бы не рискнул…

Джек остановился. Остановился как вкопанный.

Что ты хочешь сказать?