Там за Гиндукушем

Тишина в телефонной трубке, сильные частые удары бронзового молоточка в калитку.

Кудашев собрал в моток телеграфную ленту, бросил в сейф, запер на ключ. Он сжигал только секретную переписку. Вышел во двор. Джамшид-баба стоял на веранде дома. К калитке, теряя индийские туфли-шлёпанцы бежал садовник. Вслед за садовником – волкодав.

Скрип петель отворяемой калитки обитателям усадьбы на нервы не действовал. Этот звук – один из неприметных для посторонних сигналов безопасности усадьбы. Во двор вошёл белый, как мельник, грум сипай Музаффар. Понятно, где-то на дороге попал в пыльную бурю. На левом плече ковровый походный хурджун, в руке плеть. На поясе кобура с револьвером под левую руку. За спиной – кривой кинжал. Поклонился в сторону Джамшид-баба. Отдал честь доктору Котович, прижав к запылённому синему тюрбану растопыренную кисть правой руки. Бегом пересёк двор, встал во фрунт перед Кудашевым. Молчал.

– Здравствуй, Музаффар, – приветствовал сипая Кудашев. – С чем приехал? Почему молчишь? Говори!

В ответ Музаффар, молча, протянул Кудашеву металлический предмет, напоминающий большую колючку акации-гледичии. Кудашев повертел предмет в руках. Четыре стальных шипа, соединённые в одной точке. Острые лучи-лезвия звездообразно направлены в разные стороны. Кудашев знал, что это такое. «Чеснок»! Противоконное заграждение. Древнее варварское изобретение. Как ни брось, один из шипов торчит острой занозой вверх.

– Это что, подарок?

– Нет, сахиб, это оружие смерти! – не поднимая на Кудашева глаз, прошептал Музаффар.

– Для кого?

– Я достал эту колючку из-под войлока потника, когда рассёдлывал коня, убившего мою госпожу леди Баррат, – сказал Музаффар.

Кудашев жестом подозвал Джамшид-баба, приглашая его присутствовать при разговоре.

– Говори громче, не мычи, как больной бык! Леди Кунигунда умерла?

– Да, сахиб, умерла. Хотела купить вороного жеребца. Говорила, вам, сахиб, будет подарок. Дело было на конном ристалище. Свидетелей тому было много. В том числе европейцев. Коня торговали двое русских и немец. Хлопали руками по крупу, смотрели зубы, тискали уши. Смеялись над леди Баррат. Леди Кунигунда заплатила за вороного сто пятьдесят фунтов банковскими билетами. Купив коня, леди Баррат решила доказать мужчинам, что лучше многих иных умеет держаться в седле. Но, жеребец сначала встал на дыбы, начал брыкаться, а потом неожиданно сделал кувырок, словно гимнаст в цирке. Упав на собственную спину, сломал леди Кунигунде позвоночник. Мне потом сказали, что она умерла по дороге в госпиталь «Красного креста» русской миссии в Тегеране. Я заарканил коня, снял с него седло. Нашёл в потнике колючку. Поднимать скандал побоялся. Я для белых – человек второго сорта. Меня первого обвинили бы в смерти моей госпожи. Продавец не стал наживаться на смерти покупателя. Вернул мне деньги, забрал назад коня. Я привёз эти деньги вам. Теперь нужно ехать в Тегеран, забрать из морга тело. Вы сами решите, что делать. У леди Баррат не было друга ближе, чем вы, сахиб!

Кудашев слушал рассказ Музаффара, словно окаменев всем своим существом и внешне, и внутренне. Молчал. Молчал и тогда, когда сипай закончил говорить. Очнулся от прикосновения. Джамшид-баба взял из рук Кудашева стальную колючку, принялся её рассматривать.

Кудашев пришёл в себя, протянул за колючкой руку. Она не должна потеряться. Вещественное доказательство. К сожалению, не имеющая юридической силы. Не доказать, что была извлечена из определённого места в определённое время!

– Ты свинья! – громко сказал Музаффару на хинди Джамшид-баба. – Трус! Твоя жизнь предателя никчёмна. Подумаешь, посидел бы в зиндане неделю. По приезду доктор Джон тебя вытащил бы. Как теперь докажешь, что колючка была в потнике? Как изобличим убийцу?!

Попытался своей палкой ударить Музаффара.

Александр Георгиевич понял речь Джамшид-баба. Остановил его руку.

– Смотрите, доктор Джон, – Джамшид-баба обратил внимание Кудашева на колючку. – Клеймо!

Кудашев поднёс «чеснок» к глазам. У основания одного из шипов ясно читалась та же выбитая в стали литера, что была и на сломанной подкове. «Зет»!

Это что за «чёрная метка»? Снова «визитная карточка» Клауса Пенка?!

Хотел задать вопрос Музаффару, но сипай исчез, как будто его и не было во дворе усадьбы.

Новый стук в ворота. Новый посетитель – сам старый знакомый Клаус Пенк собственной персоной. Без «гутен таг» задал вопрос Кудашеву:

– Не желаете прокатиться, доктор Джон? В предгорье хорошо по осени. Разговор есть. Ваши кони в норме?

– Кони не мои, семейства Барратов. Они в норме. Фюнф минут, герр оберст. Я переоденусь. Джамшид-баба, распорядитесь насчёт гнедого!

***

Кудашев в своей спальне не задержался. Сменил куртку, сунул за спину под брючный ремень револьвер. Попробовал выхватить, ощутил задержку, поморщился, поправил. Ремень цепляется за барабан. Браунинг был бы лучше! Ладно, что есть, то есть.