Там за Гиндукушем

– Вы чудовище, доктор Котович! – застонала, как от боли, Кунигунда. – Меня зовут Уна! Слышите, Джон, Уна! Когда мы одни – только Уна!

– Почему Уна?

– Полное имя Кунигунда!

– Ваши родители – большие поклонники Вольтера?

– Только папа. Это имя я получила по его инициативе.  Книга великого французского насмешника «Кандид или Оптимизм» была для папы настольной. Слава богу, мама – добрая католичка, эту книгу не раскрывала. Зато для меня это была первая серьезная повесть в мои двенадцать лет! Меня крестили в соборе Святого Дункана в Эдинбурге. О Кунигунде мэтра Вольтера в нашем окружении никто не слышал. А папа не считал нужным демонстрировать свою независимую учёность. Меня назвали в честь Святой Кунигунды — супруги императора Священной Римской империи Генриха II Святого. Это времена раннего средневековья! Знаете её историю?

Кудашев отрицательно покачал головой.

В его глазах Кунигунда заметила огонёк интереса. Увы, это был интерес учёного, не влюблённого.

Уна печально, но улыбнулась. Оня явно хотела нарушить неловкое молчание. Была благодарна Кудашеву только за то, что он заговорил первым.

Продолжила:

– Придворные интриганы обвинили супругу Генриха II в супружеской неверности. Для королевы, это равносильно обвинению в государственной измене. Времена были безумно жестокие. Невежество всех слоёв общества – потрясающее! Королевский двор, советники и сам король вынесли решение – «Божий суд». Она должна была пройти по раскалённой жаровне! Невероятно, но это испытание Кунигунда выдержала. Она прошла босыми ногами по пылающим угольям и осталась невредима!

Кудашев отреагировал:

– Бог мой, вся история человеческой цивилизации, это история миллионов отдельных человеческих трагедий!

Уна заплакала в голос. Кудашев подъехал ближе, остановил коня, протянул ей обе руки. Уна перебралась к нему на седло, не выпуская из рук повода своей лошади. Прижалась к Кудашеву. Он легко поцеловал её в шею ниже левого ушка. Чуть слышно сказал:

– Не плачь!

– Теперь не буду, – ответила Уна. – Мне хорошо. Едем, скоро будем. На вершине первой гряды есть старинная каменная дозорная башня. Там временами укрываются пастухи-бахтиары. Мой грум обогнал нас. Он там уже часа два, готовит нам ужин. Пикник!

В этих местах Кудашев был впервые. Однако, он узнавал и эту тропу-дорогу в предгорье, её изгибы, профиль вершины первой горной гряды и повороты ущелья. Как знал и то, что на каменной средневековой башне должен стоять тригонометрический знак, поставленный французскими инженерами Академии наук ещё в конце семнадцатого столетия. Знал по карте местности. По той карте, что получил ещё в Санкт-Петербурге от армянского купца Самвела Татунца. По карте, составленной немецкими военными топографами для братьев Брауншвейг, погибших под обломками скал взорванных свинцовых рудников Загросса.

Дымок над каменной башней был виден издалека. Дорога пошла круто в гору. Кунигунда вернулась в седло своего коня.

На вершине гряды у подножия башни доктора Котович и леди Баррат ждали двое: грум-сипай Музаффар и глава немецкой общины в Исфахане полковник Вольфганг фон Пенк.

Взаимные приветствия не заняли много времени.

Леди Баррат была явно раздосадована неожиданным появлением фон Пенка, но, как воспитанная светская львица, не показала своего неудовольствия ни словом, ни намёком. Кудашев на ходу учился этому искусству у своей новой… Кудашев даже в уме не мог найти подходящего слова. Любимой, знакомой, подруги? Всё не то!

Может, пока – «не то»?

– Леди Баррат! Сэр Джон! – с некоторой нервозностью обратился к ним Вольфганг фон Пенк. – Прикажите своему ручному орангу немедленно залить огонь водой! Я сейчас объясню, почему это необходимо. Ужин уже готов, чайник вскипячён. Прошу вас!

Кунигунда подала знак сипаю:

– Музаффар! Залейте костёр водой.

Повернулась к мужчинам:

– Давайте ужинать. Я не намерена при ежедневной верховой езде беречь фигуру.

Обратилась к фон Пенку:

– Объяснитесь.

Вольфганг фон Пенк ответил не сразу. Глянул на часы. Хотел почесать затылок, но раздумал. Достал охотничий нож, начал разрезать жаркое. Первый кусок положил на серебряную тарелку и протянул леди Баррат:

– Прошу вас, леди Кунигунда! У нас на ужин есть минут двадцать, не больше. Потом мы должны уйти отсюда как можно быстрее!

– Почему? Что за спешка?

– Мы попали не в то время и не в то место. Я здесь тоже случайно. Видел следы леопарда. Увлёкся. Охотился! На тропе встретил двух приятелей из бахтиаров. Оба в праздничных одеждах, с оружием. У каждого поперёк седла связанная чёрная коза с красной лентой на шее. Я все понял. Решил возвращаться домой.

– Это что, примета такая, чёрная коза – вроде чёрной кошки? – спросила Кунигунда.

– Хуже. Это жертвенное животное Великому Змею Загросса.

– Слышала. Сегодня что, день Великого Змея?

– Да. Только не день, а ночь.

– Разве бахтиары язычники? Анималисты? – вопросом вступил в разговор Кудашев. – Я полагал, в Персии все исповедуют ислам.