Танец мотылька

Слабею. Кровь лужицей выходит из берегов полотенца и несколькими дорожками стремительно спешит на край стола.

— Марк, это немыслимо!

— Немыслимы твои метки, а это — просто эксперимент, — горько усмехаюсь и, справившись с головокружением, сажусь. Боль пульсирует. Рана глубокая, кровь почти беспрепятственно льется из вен. Само не затянется. Через пару минут я отключусь, а потом мир освободит меня. Вика, возможно, успеет вызвать проводницу на помощь, но вряд ли меня спасут. Вспоминаю, что не выйдет Крылова из купе из-за хитрого ключа… Вот и отлично. После моей смерти заклинание рассыплется и она будет свободна.

Начинает мутить. Адреналин качает кровь сильней, и она приобретает оттенок вишневого вина.

Девушка, тихо плача, касается пальцами моего запястья. Прикосновение колется.

Почему я сразу этого не заметил? Почему еще тогда не понял? Думал, что суггестор — это просто больное воображение некоторых сказочников. Глупец! Как можно было столько времени провести с Викой и не увидеть меток?

У любой магии есть последствия. Ничего не приходит просто так и не исчезает бесследно. В мире все уравновешено.

Искра суггестии передается от старого мага к молодому, почти как в наследство. Прежний умирает — новый рождается. Далее молодой суггестор учится управлять даром. Говорят, что опыт поколений передается вместе с искрой и, чтобы не сжечь мага, все способности приходят постепенно: для этого есть степени. Несколько сотен лет о таких способностях вспоминали только в шутках и припугивали молодых адептов. Мол, придет суггестор и надает по попе. Как же мы были наивны!

Скриплю зубами, но не от боли, а от несправедливости. Этот дар — слишком тяжелая ноша для хрупкой девушки. И я не могу согласиться с правдой. Но нет цены у правды, если она необратима.

Другой вопрос почему Вика не перешла до конца? Я ведь проверял. Она не маг по всем признакам. Но лечила ведь? Лечила! Такое возможно только у темных и только с уникальными способностями поглощать… Из-за этого другие одаренные ее не чувствуют и любой тест покажет отрицательный результат. Темная — значит, отлученная. Изгой. Как моя мать.

Некоторые темные, их еще называют Маттеры, поначалу вступали в ряды обоих синдикатов. Они сильны и уникальны в своем роде. Некоторые могут дублировать способности других магов, некоторые умеют перемещаться в пространстве и времени, но, главное — они влияют на материю. Могут изменять мир под себя и чем сильнее маг, тем катастрофичней последствия его дара. Сначала их поощряли, но потом стали блокировать или использовать крайне редко, и следить, чтобы никто не перешел грань. Но после переворота в две тысячи четырнадцатом черные стали под запретом. Они нарушили мировой баланс и магия стала избыточной. Оба синдиката, тогда еще в содружестве, вложили почти все силы в то, чтобы предотвратить катаклизм. Во время компании погибли сотни магов, а тысячи лишились дара.

Все в мире уравновешенно и продуманно. Нет лишних протуберанцев на солнце, нет недостатка капель в мировом океане. Все что есть — материально. И если происходит перекос — мир катится к чертям в бездну. И как бы мы сейчас не отрицали, что мы по разные стороны, Мнемоны и Реньюеры, мы все равно на страже одного и того же. Равновесия. И Маттеров не принимает никто.

Какой я дурак! Вика — станет одной из них. Это же было понятно еще возле квартиры Зимовских. Я по наивности думал, что она получит дар врачевателя, как у Марины, и спокойно станет служить Реньюерам. Но нет! Она — другая. Она — Маттер.

Безмолвно кричу. Сердце сжимается и дыхание становится тяжелым. Крылова не может стать одной из отщепенцев. Нельзя этого допустить! Да и суггестор никогда не выйдет из-под темных — это всемирный надлом. Катастрофа. Конец света. Как ни назови. Ее проще убить на первой стадии, чем ждать пока черный суггестор завладеет миром. А от власти еще никто не отказывался. С таким искушением никому не справиться.

Совпадения подобного уровня — бред.

Пока размышляю, Вика плачет над моей рукой. Кровь капает на пол и заливает затертый линолеум.

— Марк, прошу тебя! — кричит Крылова.

Я вижу ее, как сквозь белый шифон. Затуманенный разум не дает сосредоточиться и найти ответы.

Она хрипит, срывая голос:

— Умоляю, Марк, перестань!

Девушка вытаскивает бумажные полотенца из пачки и пытается остановить кровь. Я отпихиваюсь. Меня качает. Колеса стучат, и поезд летит вперед, унося нас все дальше и дальше на север.

Вика должна осознать свой дар. Показать его. Иначе никак не проверить. Я уже знаю ответ, но мне нужны доказательства. Очередные. Вдруг я ошибаюсь и это просто нелепое беспокойство? Может, станет врачевателем а затем, пройдя нужные стадии, суггестором, и все будет хорошо. Для нее. Я не хочу сейчас думать о себе. Будущего у нас точно нет, можно даже не задумываться.

— Ты справишься. Я верю в тебя, — шепчу обессиленно. Я не стану лечить себя. Марины рядом нет. Значит, или Вика найдет силы поверить в себя, или я просто умру от кровопотери. Добровольно.