Танец с Фредом Астером

– Обычно, – сказал Джей Джей, – при всём моем теплом отношении к Пруэтту, я предпочитаю водить сам или беру такси. Но сегодня мне надо было пустить пыль в глаза моим новым компаньо… О, Хэдли, – вдруг сменил он тему, – я болтаю какие-то глупости, а ведь я так счастлив. Мы с вами встретились! Тысячу раз я хотел нагрянуть в «Кьюпи Долл». Тысячу раз запрещал себе туда идти… Я же помню, что это из-за меня вас уволили из «Платинума». Не могу себе этого простить.

Она легко коснулась его рукава.

– Не надо. Вы были к нам очень добры.

Внезапно бросив телефонную трубку, Огден подполз к Джей Джею и забрался к нему под пальто. Хэдли никогда не видела его таким. Молодой человек погладил мальчика по волосам.

– Знаете, – заговорил он ласково, – я сохранил униформу, которую вы забыли в ту ночь. Однажды, много позже, после похорон дедули, я нашел ее в гардеробной… Она так и лежала там. С вашим запахом. Я видел вас как наяву… это просто невероятно.

«Кадиллак» плавно скользил по странно тихому за закрытыми окнами городу. На очередном светофоре Огден вдруг рыбкой спрыгнул с сиденья. Он приник к дверце и застучал по ней кулачком.

Напротив сонный старик продавал заводных обезьянок. Их было с дюжину, прямо на тротуаре, и они били в тарелки, если повернуть на спине ключик.

– Остановитесь здесь, Пруэтт.

Джей Джей открыл дверцу, и мальчик кинулся к игрушкам.

– Сколько малышей на попечении у вашей няни?

– Шесть, семь, точно не помню.

Он вышел из машины и купил сразу всех обезьянок. Старик, повеселев, сложил их в коробку из-под печенья, служившую ему подсобкой, и поспешил припрятать банкноты.

– Спасибо, милорд. У меня еще есть зайцы. Они бьют в барабан, а еще музыкальные шкатулки, смотрите, они играют My Darling Clementine.

– ОК, – кивнул Джей Джей и добавил еще банкнот.

– А дома у меня остались кенгуру-боксеры, ящерицы, которые сами бегают, и медвежата…

– В другой раз. Я захвачу с собой диплом ветеринара.

Они вернулись в машину, с трудом удерживая в руках три полные коробки.

Мадам Люси-Джейн открыла им дверь и ничуть не удивилась, увидев Хэдли в обществе шикарно одетого молодого красавца, нагруженного коробками. Огден сразу побежал к пианино и принялся выстукивать «Хлеб с маслом» Моцарта.

– Я вам точно говорю, – понизила голос няня, – у мальчугана дар свыше.

Джей Джей открыл коробки и поставил их прямо на пол. Малыши облепили их, точно мышата головку сыра. Вскоре стало невозможно ни пройти по комнате, ни расслышать друг друга: били в тарелки обезьянки, стучали по барабанам зайцы, играла Darling Clementine, и всё перекрывали звуки пианино.

Джей Джей, сидя на корточках с одним малышом на плече и еще двумя на спине, поворачивал ключик, как только игрушка останавливалась.

– Такой молодой человек вам и нужен, – шепнула мадам Люси-Джейн на ухо Хэдли на прощание. – Правильно вы его выбрали.

Хэдли отчаянно покраснела и молча поцеловала Огдена. Молчала она и на улице. Вокруг «кадиллака» крутились зеваки, свистели ветровому стеклу или, вернее, Пруэтту за ветровым стеклом.

– Где вы работаете?

– Не… не стоит, Джей Джей. До метро два шага.

Он взял ее под локоть и решительно усадил в машину.

– Спасибо, что порадовали детей, – сказала она через несколько минут.

– Это я должен их благодарить. Давненько мне не было так хорошо. И вам отдельное спасибо.

Он держал руку Хэдли в своей до самого киоска на 7-й авеню.

– Ты здорово опоздала! – заметил Купер, когда лимузин уехал. – Это из-за того типа, что внутри?..

Он оставил свои крендели, чтобы помочь ей открыть ставни.

– Выходи за него замуж. После развода тебе останется «кадиллак».

Хэдли искоса взглянула на него.

– А твоя Марта? Как она?

Он просиял улыбкой.

– Растут.

– Ее волосы?

– Мои чувства.

20. Love me a little little [132]

Звякнули ключи, она проснулась и не сразу поняла, где она. Болела шея, рука затекла. Над ней склонилось лицо, которое она так надеялась увидеть.

– Вы? – опешил он. – Но… Что вы здесь… В такой час?

Она проморгалась и взглянула на часы, морщась от боли в шее. И от осознания, что провела два часа на лестнице, уснув под дверью.

– Я ждала вас.

Он смотрел на нее ошеломленно. Она потянулась и встала, растирая затекшую руку. Пятая ступенька крепко врезалась в левое бедро, оно тоже болело… но не так сильно, как сердце, которое отчаянно колотилось в груди и, кажется, только теперь понимало, до какой степени пусто было без Уайти. От этого Шик совсем расстроилась.

– Вы ждали меня? В полночь? На лестнице? Вы совершенно…

– Впустите меня? Или вы ждете девушку пятницы?

Его квартира… была в точности такой, как она ожидала и какие всегда терпеть не могла. Простая меблирашка, заурядно обставленная и явно перевидавшая множество жильцов до него. В углу стоял раскрашенный глиняный кенгуру. Он, судя по всему, тоже не принадлежал Уайти.

– Я сварю вам кофе, и вы пойдете спать, – строго сказал он.

– Здесь? – поддразнила она его.

– Дома. Я вас провожу.

Взгляд у него был тревожный, озабоченный, как будто она принесла с собой несчастье.