Танец страсти

— Ваш историк всегда опаздывает? — На этот раз Симон одарил ее взглядом, хотя и неодобрительным. Малин хотела поставить его на место, но не успела ничего придумать, потому что в дверях музея появился Юхан. С первого взгляда она заметила, что сосед ведет себя странно — увидев, что девушка смотрит на него, он как-то отчаянно замахал ей рукой. Малин поспешила подойти к нему, и Юхан, похоже, сразу успокоился.

— Юхан Бальдгрен, — представила она его другим мужчинам.

— Идемте, идемте, — Симон нетерпеливо прошел через весь зал и начал спускаться по лестнице. За ним шел Йен, Малин с Юханом немного приотстали.

— Йен — тот, что повыше?

Малин кивнула.

На первом этаже они свернули в неприметную служебную дверь, за которой оказался довольно просторный коридор, освещенный несколькими рядами ярких вмонтированных в потолок лампочек. “Мы находимся ниже уровня земли”, — подумала девушка и почти угадала: когда они вошли в кабинет Симона, узкая щель окна обнаружилась под самым потолком. Светильники в потолке и настольная лампа были зажжены.

— Садитесь, — Симон уселся на единственный стул за письменным столом и небрежно махнул рукой в сторону небольшого дивана, на котором пришлось разместиться остальным. Малин оказалась между двумя крупными мужчинами. Чтобы не прижиматься к откинувшемуся на спинку дивана Йену слишком тесно, она подалась вперед — теперь его колено было на расстоянии сантиметров тридцати от ее лица. “Как подростки на домашней вечеринке”, — подумала она.

— Я считаю, — начал Симон, приняв важный вид, насмешивший девушку, — что твоя находка, Йен, имеет отношение к кораблю, хотя “Васа” и не назван там напрямую. Автор послания пользовался рунами, а не латынью, потому что он не хотел сделать текст общедоступным. Мы имеем дело с зашифрованным посланием. Если мне удастся расшифровать его, то, надеюсь, станет очевидно: братья Хибертссон специально спроектировали корабль неудачно, потому что были подкуплены поляками.

Услышав смутно знакомое имя, Малин повернула голову и вопросительно посмотрела на Юхана. Он прошептал ей на ухо: “Хибертссоны — это два известных голландских кораблестроителя, Густав Адольф нанял их, чтобы они построили четыре корабля, в том числе и флагман”. Заметив, что Симон пристально и выжидательно смотрит на него, Юхан произнес уже громко:

— Версия очень интересная. — Маленький человечек самодовольно хмыкнул, однако Малин, хорошо знавшая эту интонацию Юхана, ожидала неизбежного за похвалой “но”, и оно последовало: — Но остается множество вопросов. Например, откуда голландцы могли знать руны, в то время уже позабытые и самими шведами? И почему послание было высечено на дереве, когда гораздо проще было доверить его бумаге? И, наконец, как вообще эта таблица, если это было что-то вроде секретного донесения, оказалась на судне в момент гибели?

Выслушав разумную с точки зрения Малин критику, Симон вскочил из-за стола и начал ходить из угла в угол, кидая хаотичные реплики в ответ на заданные вопросы:

— Среди голландцев тоже могли быть предатели… Буреус, как известно, увлекался древностями, — услышав еще одно явно знакомое имя, Малин так и не смогла вспомнить, откуда оно ей известно. — Все могло пойти не по плану…

Симон остановился, кинул на Юхана полный превосходства взгляд и заговорил несколько медленней, чем раньше:

— Мне уже многое удалось расшифровать, — он извлек на свет знакомую Малин дощечку. — Вот, третье слово от начала, часть знаков искажена, но, без сомнения, имеется в виду дерево. И вот этот, видите? Что это, если не лодка?! А дальше я еще не совсем уверен… Что вы скажете, коллега, — теперь он, похоже, обращался только к Юхану, — не похоже ли это на “сражение”?

— Да, очень близкое начертание встречается во фрагменте номер тысяча триста четыре из коллекции Северного музея, — пробормотал Юхан, склоняясь над кусочком дерева, — я уже думал об этом… А перед этим… В некоторых ранних текстах похожим образом обозначали ритуальную жертву, — Юхан впился в надпись глазами, — да, так еще лучше видно. Как-то не вяжется с диверсией, не так ли?

— Ну ведь мы еще не знаем контекста, — голос Симона вдруг зазвучал почти умоляюще.

— Да, разумеется, — рассеянно кивнул Юхан.

Малин чувствовала себя сторонним наблюдателем, присутствующим при священнодействии в каком-то языческом храме — эти двое совершают магические пассы, смысла которых она не понимает, ибо не посвящена. Версия, предложенная Симоном, казалась ей слишком плоской, в ней чего-то недоставало. А ее сосед, погрузившись в эти странные пляшущие закорючки, забыл, похоже, обо всех своих несчастьях…

Ну и замечательно, подумала Малин. Даже если не удастся ничего расшифровать, это, по крайней мере, отвлечет Юхана от его печальных мыслей. Юхана, но не ее. Она осторожно повернула голову к Йену — тот внимательно следил за диалогом двух историков, не обращая, казалось, никакого внимания на ее присутствие рядом.