Танец страсти

Относительно большого льва он не колебался ни минуты — работа выполнена отменно, глаз не оторвать.

Вздохнув, он принялся за самое трудное — украшения для кормы. Два центральных герба сомнений не вызывали, но остальное… Старик закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Разумеется, несколько ярусов придется отдать под неистребимых римлян — король, похоже, без ума от них. Но чем поддерживать их бесконечные однообразные ряды? Он устало покачал головой, посмотрел на часы. Скоро пробьет два, а решения нет. Все потому, что он потратил добрый час на этого сумасшедшего крестьянина. Вспомнив о нем, ученый почувствовал страшную усталость. Его голова склонилась к столу, и стоило больших усилий поднять ее, отогнав дремоту.

Раздумывая над тем, что привело к нему крестьянина, он принялся вычерчивать на листе фигурки животных: медведь, белка, волк… Волк ему понравился — может быть, пригодится для консолей? Надо сделать еще несколько набросков: вот дикий пес в битве с польской лисицей, вот волк, приносящий солнце. Вдруг старик ощутил необычный холодок, пробежавший вдоль конечностей. К тому, что с возрастом руки и ноги часто мерзли, ученый давно привык. Но тут было что-то другое — этот холодок напомнил ему то чувство, что посещало его в молодости — когда он надеялся совершить великое открытие, которое потрясло бы весь научный мир. Тогда, проводя дни и ночи в кабинете и библиотеке, он порой испытывал нечто подобное: казалось, вот-вот и истина откроется ему…

Не мигая, он уставился на листок. Зверь получился почти живым. Казалось, еще немного, и он сойдет с листа и бросится на своего создателя. Старик почти узнавал его и теперь силился вспомнить, откуда этот волк так знаком ему. С годами память ученого ослабела и стала все чаще выкидывать с ним такие штуки — поманит, но откажется вести дальше, как духи из деревенских сказок…

Все-таки больше он не может сопротивляться усталости… Он почувствовал, что уже не в силах добраться до постели и готов уснуть прямо здесь, за столом. Ноги наполнились свинцом и отказывались повиноваться. Но прежде, чем поплотней укутаться в плед и задремать, он вывел на бумаге собственную подпись: Йохан Буреус.

…Буреус! Так вот почему это имя показалось ей знакомым! Малин проснулась, но так и не смогла понять: то ли этот человек уже когда-то снился ей, то ли в ее сон вплелись обрывки вчерашнего разговора с Юханом… В любом случае, ей казалось, что начало этой истории она уже откуда-то знает.