Таня Гроттер и кольца Четырёх Стихий (СИ)

— Хмыриный яд, — констатировал и без того уже понятный всем факт Ванька, аккуратно, чтоб не причинить Аббатиковой боль, осматривая её ногу и лёгкими профессиональными движениями прощупывая кончиками шершавых пальцев места по краям раны, таким образом определяя, насколько глубоко уже впиталась отрава.

— Тебя ведь только что хмырь покусал? — он вопросительно взглянул на Жанну. Та слабо покивала, тыльной стороной ладони вытирая с лица капельки пота и дыша тяжело как после тридцатикилометрового марафона наперегонки с богатырями-вышибалами.

— Так какого же лешего ты нам соврала, что всё в порядке? Ты хоть понимаешь, к чему это могло привести, если бы Ягун вовремя не заметил твоё состояние? — закончив прощупывать воспалённые ткани, сердито нахмурился Ванька, от чего поперёк лба его пролегла глубокая складка.

— Но я, правда, думала, что всё будет в порядке, — замявшись, пробормотала Жанна, однако, нарочно смотря куда-то в сторону, на кирпичную кладку стены тоннеля. — Просто раньше…

— Просто раньше ты была некромагом, и тебе даже беспокоиться о таких вещах, как укусы нежити, не надо было, да? — тихо закончила за неё Таня, сочувственно глядя на Аббатикову. Ей было жалко бывшую некромагиню, и эта жалость эхом отдавалась где-то с левой стороны грудной клетки.

«Наверное, это больно… — подумала Таня, глядя на растерянную и подавленную, по-прежнему опирающуюся на плечо Ягуна ведьму. — Иметь всё, и вот так вот, внезапно, лишиться этого одним махом. Ведь она даже не подумала о том, чем может для неё теперь закончиться даже обычный хмыриный укус. Она привыкла к своему всемогуществу, привыкла быть почти неуязвимой, ничего не бояться, идти напролом. И вот теперь стоит с лицом пятилетнего ребёнка, потерявшегося в, казалось, таком знакомом городе. Пусть ей и вернули силы, но не прежнее всевластие, которое было у неё с детства. Кажется, это только глубже задело её, хотя она никогда этого не покажет. Отчаянно стараясь стать лучше, исправить свои ошибки, она будет раз за разом спотыкаться на таких вот мелочах и снова испытывать досаду потери. Постепенно чувство это будет слабеть, пока однажды совсем не утихнет. Пока она окончательно не выгонит из души тьму, уже ставшую её частью. Но попробуй дотянуться к свету, если лежишь на дне уже тобою же зарытой могилы. Землю придется разгребать руками, исцарапывая их в кровь, ломая ногти, и, если повезёт, со временем выберешься. Всё зависит оттого, хватит ли тебе на это сил».

«А ведь Глеб такой же, — внезапно оформилась у Тани мысль, которая уже давно крутилась у неё в голове. — Он точно такой же как и Жанна, и чувства у него те же самые. Просто его маска безразличия куда прочнее, чем у Аббатиковой, но вот за маской… Я элементарно боюсь узнать, что за ней. Боюсь и предпочитаю травить себя неизвестностью».

Таня бессильно закрыла глаза, признавая простой факт. Боялась… Всегда боялась его, даже когда почти влюбилась, всё равно боялась. Даже сейчас она до сих пор боится. Боится того, что страх этот, надёжно отгораживающий её от него, ушёл. И она, чувствуя свою беззащитность, тщетно пытается вернуть этот непробиваемый барьер между ними всеми силами. И... не получается.

Из затягивающей трясины мыслей и смутных предположений Таню выдернул громкий голос Ягуна, в данный момент обращённый, однако, не к ней, а к бывшей некромагине.

— Ты чего ещё здесь? Бегом давай в магпункт к бабусе! — скомандовал внук Ягге, ничуть не смущаясь тем, что как раз бегом передвигаться для Жанны сейчас было несколько проблематично.

— Хорошо, иду, — покорно согласилась Жанна, наконец отпуская плечо Ягуна и делая пару неуверенных шагов назад.

— А ты сама точно дойдёшь? Может, тебя лучше проводить? — усомнился Ванька Валялкин, глядя на то, как бывшая некромагиня кончиками пальцев придерживается за стену.

— Н-не нао! — поспешно заявила та, делая ещё несколько, более уверенных, шагов и гордо поднимая голову. — У о маунта…

Жанна запнулась и сделала глубокий успокаивающий вдох.

— Простите. Я имела в виду, уж до магпункта я дойти смогу, не волнуйтесь. Идите дальше патрулировать, хорошо?

— Ладно, — неохотно кивнули трое друзей и, подождав, пока Аббатикова, прихрамывая, скроется за поворотом коридора, направились в противоположную ей сторону.

— Странная она, — задумчиво протянул Ванька, хмуря светлые брови. — Но она определённо изменилась. И общалась с нами вполне дружелюбно, хотя на её месте многие бы не стали.