Таня Гроттер и кольца Четырёх Стихий (СИ)

Измученная тоской по дому, Персефона действительно до этого ничего не ела в подземном царстве. Но когда увидела сочный гранат — не удержалась, съела немного зёрен. Тогда Аид позволил ей уйти, с условием, что она вернётся к нему не позже, чем до заката.

Но вот прошёл день, и солнце в мире смертных начало клониться к горизонту, а потом и вовсе исчезло за ним, уступая место сумеркам, а Персефоны всё не было. Понял тогда Аид, что обманула его прекрасная девушка, и, разгневанный, решил снова отправиться за ней в надземное царство. Но где бы он ни попытался выбраться из-под земли, где бы ни пробовал открыть потайные двери, соединяющие Тартар с надземным миром — везде не было ему дороги: путь преграждали стены из лоз и терновых ветвей. Так защитила свою дочь Деметра.

Между тем Персефона снова жила в мире смертных. Но не грели её больше лучи солнца, не смешили забавы нимф, не радовал шелест ветра в кронах деревьев и ласки матери. Стала она угрюма и молчалива. Всё сильнее и сильнее становился зов мёртвого мира, которому она теперь принадлежала, всё чаще и чаще вспоминала она Аида и его слова, и с каждым разом всё больше и больше отзывалось болью её сердце. Боль эта росла день ото дня, пока не стала настолько нестерпимой, что однажды на закате ушла Персефона из дома и сама отправилась к воротам подземного царства. Ведь душа её, подобно душам мёртвых, осталась там, а тело неуклонно рвалось за ней.

Вновь увидев Персефону в мёртвом мире, не поверил своим глазам Аид.

— Что случилось? Почему, сбежав от меня, ты, гордая дочь богини, вновь вернулась?! Давно уже сняты связывающие тебя чары! — выкрикнул он, не помня себя от гнева.

— Я лишь держу данное тебе обещание, Аид, — эхом отозвалась Персефона, без страха глядя на владыку царства мёртвых. — Я вернулась на закате, как и было условлено. Так разве ты не рад?

С той поры заняла Персефона место на троне подземного царства подле его владыки и стала наравне с ним править мёртвыми шесть месяцев кряду, на остальные же шесть поднималась в надземный мир к горюющей матери, принося с собой смертным пение птиц и цветочные убранства лугов. По приказу Аида в недрах подземного царства слуги выковали для него и Персефоны два обручальных кольца, и в каждое из них правитель мёртвых и богиня весны вложили по две первородные стихии, силы которых им были подвластны: Пламя и Земля — в кольце Аида, Вода и Воздух — в кольце Персефоны. Кольца эти ознаменовали первое в магической истории воссоединение двух противоположных начал: Огня и Воды, Земли и Воздуха, Тьмы и Света. Позже смертные стали называть легендарные артефакты кольцами Четырёх Стихий, или же обручальными кольцами Света и Тьмы.

Однако, после свержения власти олимпийских богов, всех их заточили за Жуткие Ворота. Судьба же самих колец остаётся неизвестной. Различные мифы и предания, сохранившиеся с тех времён, гласят, что их разъединили и спрятали от глаз потомки богов, так как артефакты эти обладали опасной магической силой. Согласно древней записи, якобы принадлежавшей одному из хранителей колец, одно из них, предположительно, было спрятано на о. Буяне, окружённом мощной магической защитой и испокон веков принадлежавшем магам. О судьбе же второго кольца известно только то, что одно время за ним охотилось много тёмных колдунов (среди них небезызвестная Чума-дель-Торт), но, с наибольшей вероятностью, успеха никто из них не добился. Насколько известно, Чума-дель-Торт располагала одним из колец Аида, однако оно не обладало теми силами стихий, которых она жаждала. В пятидесятые годы двадцатого столетия талантливый алхимик Леопольд Гроттер занимался разработкой талисмана, который должен был по силам стать схожим легендарным кольцам, но, предположительно, погиб до того, как работа над талисманом была окончена. Также, легенда гласит, что когда потомки богов разъединяли кольца, они предрекли: если два кольца Тьмы и Света снова обретут хозяев, силы их, погружённые в тысячелетний сон, вновь пробудятся и после свершения ритуала уснут уже навсегда, отдав свои силы Вечности.

Описание требующегося ритуала не сохранилось до нашего времени».

Тане пришлось несколько раз перечитать легенду прежде, чем до неё окончательно дошёл смысл сего частично древнего писания. И с каждым разом в мыслях у неё всё чётче и чётче начинала проступать картина событий, происходящих в данную минуту на Буяне.

Тут Таня, нервы которой в последнее время и так были натянуты струнами, услышала шум голосов в коридоре, доносящийся издалека, но с каждой секундой становившийся всё громче.

— Ох, это уже не первый случай, Сарданапал! Ты вообще собираешься что-то делать? Если так и дальше пойдёт… — сетовала Ягге.