Таня Гроттер и кольца Четырёх Стихий (СИ)

Всё говорило о том, что здесь уже много дней не было дождей. Но когда Таня снизилась настолько, что можно было рассмотреть озеро, брови её поползли вверх, и само собой вырвалось тихое: «Ох!» Его берега представляли собой обрывы длинной с полдюжину метров, а территория в округе была выжжена дотла, так, как если бы кто-то нарочно поджёг сухую траву спичками. Вода на дне котловины кипела. От бурлящей, покрытой пузырьками воздуха поверхности шёл густой пар, который друзья в первые минуты приняли за туман.

С усилием оторвав глаза от этого явно ненормального зрелища, Таня проследила взглядом выжженную полосу земли и обнаружила, что она тянется гораздо дальше озера — выгорела почти треть острова, оставляя за собой шлейф из обуглившихся чёрных столбов деревьев и горстки серого пепла. Видимо, пожар начался на восточной стороне и быстро распространялся. Ведьма прикинула, что, не попадись на пути огня озеро, и не будь погода совершенно безветренной (за всё время, что они находились на территории Скаредо, ни разу не почувствовалось ни единого, даже самого слабого дуновения), остров бы сейчас был одной сплошной грудой пепла. Тане как-то сам собой пришёл на ум Тартар с такими же выжженными, мёртвыми и безветренными землями.

Девушку окликнул Ягун, жестами показывающий, что они отклонились от курса, и засмотревшаяся Таня, кивнув, свернула за внуком Ягге в сторону замка, попутно отметив, что вид у внука богини был не наилучший. Его физиономия по цвету ничем не отличалась от его вечно мигающих светофорно-пунцовым цветом ушей, а пряди русых волос неунывающего комментатора прилипли к лицу, по которому ниагарскими водопадами катил пот. И неудивительно: сейчас температура воздуха на острове была где-то около сорока градусов по Цельсию — разумеется, не холода. Ведьма сама чувствовала, что ещё немного — и она просто заживо и совсем не фигурально выражаясь сварится в своей зимней экипировке. Пот застилал ей глаза и мешал смотреть, куда она летит.

Мечтая только о том, чтоб поскорее приземлиться и получить благословенную возможность стянуть с себя всю лишнюю одежду, Таня заложила крутой вираж, проскользнув вдоль покрытой желтым ссохшимся вьюнком стены, и приземлилась на небольшом, свободном от растительности пятачке земли, усыпанном гравием вперемешку с пожухлыми листьями, сосновыми иглами и мелкими веточками. Приземление вышло не совсем удачным: снижаясь и пытаясь вписаться в просвет между сухими ветками деревьев, Таня всё-таки зацепила одну из них. Та хрустнула, перед этим с громким скрежетом проехавшись по дну контрабаса, и упала на землю. Приземлившись, Таня тоже не устояла, но, наученная драконболом, успела перекатиться на спину и подхватить контрабас, больно хлопнувшийся ей на грудь.

Аккуратно уложив инструмент на гравий и сев рядом, Таня тут же принялась сдирать с себя шарф, куртку, зимние сапоги, жилетку, свитера — словом, всё, что девушке в общественном месте позволяли снять с себя минимальные рамки приличия современного мира. Наконец, за кустом Таня стянула две шерстяные пары колгот и, снова всунув в джинсы уже голые ноги, в последней, нижней майке вышла назад на «проплешину», наслаждаясь возможностью снова дышать и двигаться свободно. Мучительно хотелось избавиться и от майки с джинсами, но Таня со вздохом признала тот факт, что если при Ваньке разгуливать в нижнем белье хоть и будет жестоко, но в принципе ещё допустимо, то при Ягуне уже как-то… Лоткова, в общем, обидится.

Она как раз размышляла над тем, что делать со своими босыми ногами (вариант снова надеть толстые зимние ботинки на меху был сразу же и категорически отклонён), когда рядом приземлились не мене запыхавшиеся и мокрые с ног до головы Ванька и Ягун.

— Хорошая идея! — взглянув на ведьму, выдохнул Ванька, одновременно пытаясь схватить ртом как можно больше раскалённого, поднимающегося от потрескавшейся земли воздуха, и принялся стягивать с себя собственную зимнюю экипировку. Ягун, тыльными сторонами сразу обеих ладоней утирая лоб, последовал его примеру.

Спустя пару минут трое друзей стояли, раздетые чуть ли не до трусов (парни, стеснённые нормами приличий меньше подруги (к глубокой зависти последней), и вовсе оставили на себе одни штаны), на маленьком пятачке гравия и любопытно оглядывались. Со всех сторон их обступали древние деревья-исполины, странно сочетающиеся со вполне заурядными дубами, клёнами и всевозможными хвойными, регулярно роняющими на землю часть своих иголок. Шатёр из искорёженных, болезненного и иссушенного вида листьев ещё создавал здесь некое подобие тени, и Таня, Ванька и Ягун получили возможность немного передохнуть от палящих лучей. Солнце пекло нещадно, и Таня подумала, что, как минимум, за сегодня «спалит» себе лицо и плечи, а как максимум к вечеру её будут везде принимать за классического представителя негроидной расы.