Таня Гроттер и кольца Четырёх Стихий (СИ)

— А нежить, скорее всего, зарылась глубоко в землю, или же укрылась в подвалах замка. Тут всё ясно, — продолжил он. — Мне, например, больше любопытно, почему вокруг Скаредо лупят молнии, если даже рядом с Тибидохсом их не было, а на территории самого острова — тишь да гладь.

— О погоде поговорим? — издал нервный смешок Ягун, вместе с друзьями шагая в сторону замка по еле видному следу дороги. — А я-то надеялся, за десять лет мы уже узнали друг друга достаточно для того, чтоб суметь поддержать разговор на более узкие темы!

— Это-то как раз просто, — проигнорировав Ягуна, буркнула Таня. — В Тибидохсе жутко холодно, в Скаредо — жутко жарко. Оба кольца, спрятанные в школах, активированы уже относительно давно, и стихийная магия, набирая обороты, начинает прорываться во внешний мир. Гардарика оказалась слабее, поэтому в лопухоидном мире пока преобладает магия Ветра и Воды — отсюда шторм и ураган в океане. Но Инграндиум Верум, какой бы древней защитой не была, тоже уже не справляется, вследствие чего пропускает разгорячённый воздух с острова. Холодный и горячий воздух встречаются над океаном, образуется «конфликт», из которого, как следствие, гром и молнии, которые мы видели.

— Э-э… Ты откуда это знаешь, Танька? — проведя рукой по мокрым, торчащим в разные стороны волосам, озадаченно протянул Ягун.

— География была моим любимым предметом в лопухоидной школе, — улыбнувшись, отвлечённо протянула Таня, разглядывая всё отчетливее нависающие над ними стены замка. — Мы проходили тему про воздушные потоки в то время, когда ты забрал меня в Тибидохс. Циклоны там всякие, антициклоны… Хорошо запомнилось. Пять раз параграф перечитывала, пытаясь отвлечься от воспоминания о говорящей мумии на летающей кровати.

— Правда?! А ты никогда не признавалась, что я произвёл впечатление! — широко и гордо улыбнувшись, поддразнил Баб-Ягун, оглянувшись на Ваньку.

Таня пожала плечами.

— Я разочаровалась, когда сняли гипс: ты оказался всего лишь мальчишкой!

— Нет, ты слышал, каким тоном она это сказала? Я сейчас обижусь! — проворчал Ягун Ваньке у неё за спиной. Тот рассмеялся.

Тем временем они подошли вплотную к распахнутым створчатым дверям. Сказать честно, Таню, как, в общем-то, и Ваньку с Ягуном, совсем не тянуло вступать во мрак, лужей растекающийся по полу прямо за высоким надтреснутым порогом, но другого варианта действий у них просто не было. Ведьма беспокойно ущипнула себя за складку майки и, на всякий случай особенно аккуратно переступив порог, первой шагнула под высокие своды замка.

Едва Танины босые ступни коснулись на удивление тёплого пола, к ней со всех сторон начала подкрадываться тьма этого места. Сразу за Таней сквозь широкие распахнутые двери шагнули Ванька с Ягуном. Последний, просто на всякий случай, держал наготове своё магическое кольцо.

— Думаю, немного света нам не помешает. А то это место, если честно, наводит меня на плохие мысли, — пробормотал Баб-Ягун и произнёс осветительное заклинание, обычно применяемое к факелам в Тибидохсе.

Зелёная искра соскочила с его перстня. Сверкнув в темноте, разделилась на две, которые разлетелись в противоположных направлениях и коснулись каменных стен по обе стороны от друзей. Едва искры достигли их, вокруг поочерёдно начали вспыхивать факелы. Таня поднесла руку к лицу, заслоняя глаза от резкого света. Когда, спустя несколько мгновений, они привыкли, ведьма медленно опустила руку и с любопытством начала озираться.

Они стояли в огромном холле, освещённом множеством факелов. Отблески желто-оранжевого магического огня, от которого за неделю, проведённую в оледеневающем Тибидохсе, Таня уже успела отвыкнуть, плясали на старинной каменной кладке. Перед ними, на другом конце холла, находились ещё одни створчатые двери, немного уступающие по размеру входным. По бокам зала, располагаясь на одинаковом расстоянии друг от друга, поднимались вверх пять светлых мраморных лестниц. Высокий, куполообразный, сводчатый потолок терялся где-то вверху, куда свет уже не достигал.

Пол, на котором стояли Ванька, Таня и Ягун, оказался мозаичным. Мелкие разноцветные фрагменты складывались в огромную картину, изображавшую, насколько могла судить Таня под слоем пыли и старых, залетевших с улицы листьев, какой-то диковинный праздник. Среди многообразия потускневших красок у её ног Гроттер различила танцующие среди костров фигуры нимф и дриад, играющих на флейтах и трубах фавнов, поющих сирен. Чуть поодаль изображался пруд с кувшинками, где на берегу черепаховыми гребнями расчёсывали свои зелёные косы русалки с разместившимися подле них водяными. Неподалёку от пруда в компании двух лешаков совершенно мирно пасся единорог. Было изображено много других магических существ и нежити. Особое место в мозаичной картине отводилось группе ведьм в полупрозрачных накидках и магов в тёмных плащах, подымающих свои кубки так, будто произносили какой-то тост. Весь этот идеалистический по своему представлению шабаш происходил на лесной опушке, и на каждом сантиметре пространства огромной мозаики, не занятом фигурами, пышно «разрослась» зелень.