Таня Гроттер и кольца Четырёх Стихий (СИ)

Как самый выносливый из троих, Маечник единственный пока не валился с ног. Зато Таня, привыкшая гонять по воздуху на контрабасе, но совсем не привыкшая к наземным марафонам, уже еле стояла на начавших заплетаться ногах, но упрямо бежала за драконом, понимая, что он сейчас — их единственный шанс спасти Тибидохс и несколько сотен магов, находящихся там.

 — Он же… предназначен для того, чтоб выискивать всякие… подобные штуки! — тем временем на бегу пояснял Валялкин другу. — А здесь инстинкт ещё и усиливается зовом магии. Одна из двух стихий кольца Аида — Огонь… А это… родная стихия драконов! Таня сообразила ещё раньше, чем я!

Валялкин резко затормозил за очередным поворотом, и Ягун с Таней налетели на его взмокшую спину. Таня, скорее всего, упала бы, если бы неиграющий комментатор не успел схватить её за локоть.

— В чём дело? Чего… стоим? — пропыхтел Баб-Ягун, выглядывая из-за спины друга.

— Похоже, прибежали, — пояснил Ванька.

И действительно. Друзья, запыхавшиеся после спортивного кросса по всей школе, с раскрасневшимися лицами, хватая ртом горячий воздух, стояли перед очередной каменной аркой, пытаясь отдышаться и упёршись в колени (Ягун и вовсе со стоном облегчения рухнул на пол, раскинув руки). За аркой виднелась полукруглая комната с высоким, зашторенными тёмно-красной бархатной тканью окном. Сквозь щели между занавесками пробивались отдельные лучи света, в которых видна была полувековая пыль, кружащаяся в них тревожными стайками. Пятна света падали на простую деревянную шкатулку, стоявшую на круглом, с одной изгибающейся ножкой, деревянном же столе в центре комнаты. Шкатулка поглощала этот редкий свет: впитывала его в себя, словно губка. Больше в комнате ничего не было.

Тангро ждал их у входа. Вёл дракончик себя престранно: он метался перед аркой, недовольно фыркая и норовя дыхнуть огнём на находящуюся по ту сторону порога шкатулку. Едва он приближался к ведущему в комнату проему, как тут же стремительно отлетал назад, низко наклоняя голову и издавая при этом глухие звуки, напоминающие нечто среднее между рычанием и совершенно не свойственным драконам поскуливанием.

По этому признаку догадавшись, что комнату со шкатулкой охраняют какие-то защитные чары, Таня, все ещё не до конца отдышавшись, пропыхтела: «Дальнозоркис Лупоглазис!», и переключилась на истинное зрение.

Так и есть! Каменную арку, ведущую в комнату — как и саму шкатулку — оплетала плотная сеть мерцающих голубых искр. Судя по цвету, происхождение все эти заклинания имели явно некромагическое. Если бы не Тангро, кто-то из друзей наверняка бы сунулся в комнату, и тогда кучки пепла — вот и всё, что осталось бы от них в лучшем случае (так как, когда дело касалось данного вида колдовства, смерть была самым гуманным последствием). «Драконы и лошади интуитивно боятся и ненавидят некромагов», — вспомнила Таня, наблюдая за возбужденным мельтешением Ванькиного питомца. Ванька пытался поймать его, подзывая к себе и успокаивая ласковым, ровным голосом — пока особо без толку.

Наконец ухватив всё ещё порывающегося удрать дракончика в руки, Маечник одной широкой ладонью прижал ему крылья, а другой принялся гладить по дергающемуся носу. Как известно, нос — самое чувствительная точка любого дракона, и, гладя по нему, можно было быстро утихомирить животное, настроить его на дружелюбный лад. Главное было не перестараться и не дать тому повод порадовать себя хорошо прожаренным бифштексом с кровью из неудавшегося «друга». Но Тангро любил своего хозяина.

Ванька очень аккуратно, одним умелым, ловким движением, не дав фыркающему дымом Тангро снова «разгорячиться», опустил его в перекинутую через плечо сумку и, застегнув, наконец облегчённо выдохнул.

Несколько следующих минут Таня с Ягуном простояли в глубокой задумчивости, молча разглядывая истинным зрением некромагическую ловушку. Ванька, который не мог её видеть, но был любезно поставлен в известность, ходил неподалёку, зачем-то вглядываясь себе под ноги.

— Ванька, ты чего там потерял? Мы тут с Танькой голову ломаем, между прочим, как нам некромагию нейтрализовать. Присоединяйся!

— Не мешай! — только отмахнулся от него Маечник.

— А, вот, нашёл! — он наклонился и, подхватив что-то с пола, подкинул это на ладони.

Ванькиной находкой оказался крупный камень — очевидно, отколовшийся фрагмент одного из булыжников в кладке стены. Подойдя к арке, Ванька без размаха кинул камень сквозь неё.

— Научный эксперимент, — пояснил он, вместе с недоумевающими Ягуном и Таней следя за полётом булыжника.

Едва тот пересёк черту порога, мелькнула вспышка голубого света, и камень исчез. Именно исчез — не осталось даже праха. И почему-то Таня была на сто процентов уверена, что это была не телепортационная магия.

— Уф, — выдохнул Баб-Ягун, глядя на то место, где должен был сейчас лежать запущенный Ванькой «снаряд». — Серьёзные дела. Сейчас бы сюда «Проделки белых магов» с Гугой Хитрым…

— Вот уж не думаю, что в данном случае Гуго смог бы нам чем-то помочь, — скептически хмыкнула Таня. Не тот это был род магии, о котором писали в книжках на подобие «Проделок…»