Таня Гроттер и кольца Четырёх Стихий (СИ)

Таня невольно ухмыльнулась, сообразив, что Гробыня, как и она, уже успела «поприветствовать» стену. «И явно не один раз!» — прикинула малютка Гроттер. Зная упёртый характер соседки, можно было быть уверенной, что, отвергнутая заклинанием с первой попытки проломиться в комнату, та попробовала в отместку пнуть дверь ногой, за что и поплатилась дважды.

— Кстати, а как ты пароль узнала? — сонно пробормотала Таня, уже на автопилоте стаскивая с себя тёплый вязаный свитер и джинсы — несмотря на стоящее за окном лето, температура в небе была минусовой.

Гробыня небрежно отмахнулась, во весь свой не слишком большой рост вытягиваясь на кровати и сладко зевая.

— Я услала Гуничку в разведку — искать ту малявку, которая «охранку» накладывала.

Представив выражение, которое появилось на лице у третьекурсницы, и примерное направление её мыслей в тот момент, когда она увидела физиономию Гломова за своим новым порогом, Таня улыбнулась. У дяди Гуни всегда был внушающий уважение вид.

Тем временем Паж уже бросился услужливо стягивать со своей блудной хозяйки лакированные туфли на метровой шпильке из новомодного лысегорского бутика и заботливо расправлять одеяло.

— Вот это настоящий мужчина! — довольно заявила обладательница туфель и одеяла, поощрительно хлопая Дырь Тониано по черепу. — Заботливый, тихий, а главное: преданный — не то, что мой Глом! Представляешь, позавчера выхожу из гримёрки, а это полено стоит в коридоре и воркует с какой-то блондинистой ведьмой, у которой мало того, что врождённый магический отвод на счастье, так ещё и нос в трёх местах сломан! Ух, так бы патлы ей и повыдёргивала! Жаль, она убежала раньше, — в Гробынином голосе появились те маниакальные нотки, которые имеют свойство возникать в голосах всех жён с развитым чувством собственности при виде любой женщины, находящейся хотя бы в одном помещении с их ненаглядными супругами. Стакан с виноградным соком, стоящий на прикроватном столике, вдруг издал жалобный звяк и треснул.

Наконец раздевшись, Таня лицом вниз упала на подушку, рассеянно думая о том, что Склепова, как обычно, себя накручивает. Представить воркующего с кем бы то ни было Гломова у Гроттер просто не хватало фантазии. Скорее всего, если во время разговора кто-то вообще и воспроизводил какие-то членораздельные звуки, то явно не Гуня — последний в диалоге способен был издавать исключительно глубокомысленное мычание. Да и ведьму, наверняка, Гломов мог заинтересовать разве что в качестве рабочей силы для переноса съёмочной аппаратуры с первого этажа на четвёртый. «…И интересно, откуда Гробыня узнала о врождённом отводе на счастье?» — успела удивлённо подумать Таня, прежде чем окончательно провалилась в глубокий сон. Склепова, наконец заметив, что её уже никто не слышит, хмыкнула и прервала свою негодующую тираду о гадах-мужиках и маленьких наивных девочках с мечтами о светлом будущем и счётом на энную сумму зелёных мозолей в чековой книжке. Через пару минут мадам Склепофф ещё раз зевнула и, благосклонно разрешив Пажу сделать ей массаж ступней, изменила ему с Морфеем.

Таня лежала на чём-то мягком и скользком. Её окружала полнейшая тьма.

«Почему так темно? Эй, команду экономить электричество никто не давал!» — недоуменно подумала Гроттер, ощущая, как на щеку ей настойчиво капает что-то влажное и ледяное.

Спустя ещё несколько секунд осознав, что она просто лежит с закрытыми глазами, Таня наконец открыла их и неуверенно пошевелилась. Она ожидала протестующей боли, или, хотя бы, зуда в уставших ногах и руках, но ничего этого не было — девушка чувствовала себя вполне сносно. Под ней что-то неприятно чвякнуло, и Таня, негромко ойкнув, вскочила на ноги, удивлённо оглядываясь по сторонам.

Она стояла в начале огромной каменной галереи. Высокие своды широкими колоннами греческого типа уходили куда-то ввысь и терялись в полумраке. В этом месте не было окон, а по стенам, выложенным старыми каменными глыбами, выщербленными от времени в некоторых местах, струйками стекала вода. Было немного сыро и жутко холодно. На полу галереи отдельными неуверенными островками, пробиваясь сквозь щели каменных плит, рос тёмно-зелёный мох, на котором Таня, судя по всему, и лежала до своего пробуждения.

Ведьме хватило одного взгляда, чтоб понять, что она находится глубоко под землёй. «Скорее всего, где-то в подвалах… Если я, конечно, ещё в Тибидохсе», — хмыкнула Таня. Она растерянно стояла в огромном зале, единственными слышными звуками в котором были тихий стук капель о каменный пол и её собственное прерывистое дыхание, и лихорадочно соображала, как могла сюда попасть.

«Ну, заснула я уж точно в нашей с Гробыней бывшей спальне. Она ещё всякую чепуху про Гломова несла… Может, это её такая шутка юмора?».