Таня Гроттер и кольца Четырёх Стихий (СИ)

Хотя, собственно, почему «почти»? Оно и так было физическим! Вот только почему-то сопровождалось мелкой дрожью во всём теле и опять начавшими стучать зубами. «Не магпункт, а лапландский филиал Деда Мороза!» — недовольно подумала ведьма, бессознательно обхватывая руками свои плечи и растирая их. Пальцы путались в крупной вязи свитера и, то и дело проваливаясь через неё, кололи холодом кожу. Заодно с этим обнаружилось, что снадобье Ягге начало действовать — рука, перевязанная бинтами, перестала поочерёдно «гореть» и «леденеть», и двигалась уже почти свободно. Если учесть, что до этого старая богиня спаивала Тане кучу всевозможных зелий с абсолютно нулевым эффектом, это событие можно было уже возвести в ранг чуда.

Тем временем Бейбарсов отошёл от Ваньки.

— Теперь понял? — ехидно поинтересовался он у глобально переосмыслившего всю увиденную несколькими минутами ранее ситуацию Валялкина.

— Понял, не дурак, — серьёзно кивнул Ванька. — Но не надейся, Бейбарсов, что это изменит моё к тебе отношение. Чего тебе снова нужно?

На последних словах Ванька непроизвольно оглянулся на Таню, тем временем уже забравшуюся назад во все свои свитера и теперь нахлобучивающую на себя одеяло.

Проследив направление его взгляда, Глеб усмехнулся.

— Нет, Маечник. Не за ней — этого, пожалуй, было уже достаточно, чтоб все во всём разобрались, и все всё для себя окончательно уяснили.

Таня удивлённо подняла брови, глядя на чёткий профиль Бейбарсова. Что значит «не за ней»? Он что, вот так вот взял и отказался от неё? Она ему больше не нужна? Значит, он её больше не любит? Ну и прекрасно, наконец-то! Пускай идёт на все четыре стороны. «Может, хоть теперь оставит нас с Ванькой в покое!» — вспылила Гроттер, отворачиваясь к окну.

— И зачем тогда? — услышала она вопрос Ваньки. В его голосе слышалось любопытство.

— Ты меня, конечно, извини, фанат дикой природы, но у меня нет ни малейшего желания посвящать тебя в мои планы, — лениво протянул Бейбарсов.

Ванька вспыхнул и, демонстративно повернувшись спиной к Глебу, ушёл к Тане.

— Тань, ты... Ого, Древнир, ты же вся ледяная! Подожди, я сейчас, — Ванька, переполошившись, стянул с себя старую пуховую куртку, местами пострадавшую от чересчур тесного общения с чьими-то когтями, и помог Тане надеть её. Ведьма благодарно улыбнулась и потянула своё одеяло назад, потому что ощущение, будто её ноги и руки окунули в прорубь посреди горного озера где-то в районе вершин Гималаев, так никуда и не делось.

Бывший некромаг с лёгкой насмешкой наблюдал за ними из другого конца магпункта. Уходить он явно пока не собирался, и Ванька решил ему на это тонко намекнуть.

— Бейбарсов, тебе не кажется, что тебя где-то ждут? В другом месте.

— Вообрази, не кажется! — неподдельно удивился тот.

— Тогда, может, пойдёшь воздухом подышишь? Очень, кстати, полезно для организма! — прищурив свои васильковые глаза, дружелюбно предложил Ванька.

— Я ценю твою трогательную заботу обо мне, Валенок, но до этого мне хотелось бы убедиться, что к моему возвращению твоя девушка не схлопочет себе обморожения. Мне хладные трупы народных героинь на совести не нужны, у меня и так судимость, — в ответ раздраженно дёрнул головой Глеб.

На что уязвлённый Ванька сдержанно, но с напором на каждое слово, заметил:

— Очень рад, что мы наконец-то выяснили, что это моя девушка. Но, раз уж ты всё равно намерен здесь торчать, лучше бы не языком молол, а помог! Принеси, пожалуйста, ещё какое-то одеяло, что-ли. Сделай что-нибудь полезное!

Однако за одеялом, ровно как и за другим подобным инвентарём, Глеб, вопреки всеобщим ожиданиям, не помчался. Вместо этого он демонстративно пересёк комнату и, усевшись на Танину кровать, стянул с ведьмы плед, а затем и Ванькину куртку.

От такой наглости Маечник просто опешил: бывший некромаг на его глазах фактически раздевал его же девушку!

— Чем могу... — разведя руками, философски прокомментировал свои действия Бейбарсов и притянул к себе колотящуюся от дрожи Таню.

Ванька сделал глубокий вдох через нос. Причиной того, что он ещё не врезал Глебу по морде, был только быстрый просящий взгляд Тани. Однако легче от него Маечнику не стало.