Таня Гроттер и кольца Четырёх Стихий (СИ)

— Я случайно! Но они и правда, вроде, уже зажили, — спохватилась Таня, критично изучая свою забинтованную руку, о которой она уже успела позабыть. Однако, поймав в поле зрения недоуменно вздёрнутые брови старой богини, сразу сообразила, что Ягге говорила совсем не о её руке.

Гроттер уставилась на складки своего одеяла и резко провела тыльной стороной ладони по щеке, словно надеясь стереть проступившие на лице неравномерные красные пятна.

— Ничего я не растравляю!.. — пробормотала она. — Да и потом, Глебу сейчас не до меня. Это у него так, скорее по привычке. Остаточное явление. А я Ваньку люблю. Даже многоглазка так сказала.

— Ага. Решила действовать в духе: самовнушение решает все проблемы? — насмешливо фыркнула Ягге. — Ладно, к этому разговору, если захочешь, мы ещё вернёмся, но позже. А сейчас — давай сюда руку, бедовая, и посмотрим, как с ней обстоят дела после крови Ийета.

Ведьма поморщилась, вспомнив о гадком лекарстве, и с опаской стала наблюдать, как Ягге ловко разматывает в некоторых местах пропитавшиеся кровью бинты. Но, к Таниному облегчению, когда её рука полностью освободилась от повязки, на ней не было и следа ужасных ран. Только чуть выше локтя тянулись несколько длинных поверхностных шрамов, но Ягге заверила, что и они должны сойти через несколько дней. Немного поцокав языком и повертев в своих морщинистых ладонях Танино предплечье, Ягге наконец отпустила её и удовлетворённо отметила:

— Никаких повреждений не осталось. Ты абсолютно здорова — если, конечно, не подхватила сегодня простуду. Но с ней, думаю, ты в состоянии справиться и без меня. На всякий случай, останешься у меня до вечера, а после выпишу. Склепова, кажется, жаловалась, что снова некому доводить её до истерики, — усмехнулась старушка.

— К слову!.. — уже с другого конца магпункта окликнула Таню Ягге. Розоватый дым валил из её трубки и курился вокруг низенькой сухонькой фигуры. — Ты знала, что многоглазка — растение с пожизненным эффектом? Если кому-то посчастливилось вдохнуть аромат её цветков, выдохнуть его уже невозможно. Она не разменивается на мелочи и не предназначена облегчать человеку какой-то определённый выбор — она для того, чтоб научить выбирать правильно. Видеть правду за шелухой. Поступать согласно своему сердцу, не отвлекаясь на сомнения разума. Неограниченное количество раз.

====== Глава 8. Мемуары ведьмы ======

I had to leave my life behind

I dug some graves you’ll never find

The story’s told with facts and lies

I had a name — but nevermind.

There is no need that this survive

There’s truth that lives

And truth that dies.

Your victory was so complete

That some among you thought to keep

A record of our little lives

The clothes we wore, our spoons

Our knives.

(c) Leonard Cohen — Nevermind

К вечеру Ягге, наконец, признала Таню здоровой, и девушка, собрав свои немногочисленные вещи, буквально сбежала из магпункта.

В школе было кошмарно холодно. Ещё хуже, чем в больничном крыле, потому что по узким каменным коридорам во всю гулял сквозняк. Этой же причиной объяснялось и отсутствие в коридорах учеников. За весь путь, проделанный Таней от магпункта до лестницы Большой Башни, она не встретила абсолютно никого. Даже неприхотливые к погодным условиям Тибидохские приведения — и те предпочитали не высовываться из своей башни, ссылаясь на то, что резкие порывы ледяного воздуха неизвестного происхождения крайне затрудняют скольжение по нему.

Таня была уже почти у лестницы Большой Башни, когда у неё в голове зазвенел знакомый интуитивный колокольчик. Ведьма остановилась у подножья лестницы и настороженно огляделась. Вокруг никого не было, стояла почти полная тишина, разве что с верхних жилых этажей доносились еле слышные голоса учеников.

Колокольчик звякнул ещё раз, на этот раз проявляя большую настойчивость. Продолжая оглядываться себе за плечо, Таня отошла от ступеней и медленно пошла по широкому коридору с множеством высоких окон. На улице ещё не совсем стемнело, но, тем не менее, коридор был погружён в гнетущий полумрак. Тускло мигающие голубоватым светом факелы на стенах освещение ничуть не улучшали. Что стоило одному из слуг Канцелярии Мрака притаиться вот в таком вот месте и, выскочив из тени, запросто ухлопать её? Гроттер напряжённо вглядывалась в царящий полумрак и, немного согнув в локте руку с магическим перстнем, продолжала брести вперёд по каменному коридору, повинуясь всё тем же отзвукам невидимого колокольчика. А он, надо сказать, очень настойчиво звал её к высокому яркому витражу, расположенному ближе к середине коридора. Скудный сумеречный свет, пробивавшийся сквозь мелкие стёклышки, отбрасывал разноцветные блики на пол и противоположную витражу стену.

На шершавом каменном подоконнике лежал плотно сложенный лист желтоватой бумаги. Поскольку другого адресата вокруг не наблюдалось, Таня протянула руку и, взяв записку, с опаской развернула её.

Всё, что было написано на скудном клочке бумаги, которым он оказался: «Прежде, чем верить чужой правде, убедись, что это не придуманная тобой ложь».