Таня Гроттер и кольца Четырёх Стихий (СИ)

— Почему? — наконец первой нарушив гнетущее безмолвие, повторила Таня. Эта девушка... Таня не могла её понять. Она даже на могла с уверенностью сказать, нравится ли она ей или нет. Но её последняя фраза… Нет, Таня, конечно, понимала: Бейбарсов далеко, далеко не подарок. Но чтоб кто-то о ком-то говорил так и таким голосом, как Ростова о нём… Для этого должна была быть очень веская причина.

Наташа склонила голову набок и уставилась на Гроттер, не мигая.

— А ты уверена, что хочешь это знать? Потому что я не сказала бы, что рвусь разрушить какие-либо твои идеалистические представления об этом... хм... человеке, да?

Тут уже настала очередь Тани фыркать.

— Идеалистические представления? О Бейбарсове-то? Ты ошиблась адресом! Идеализм, а заодно и обожествление Топчиёжикова — это к Бедной Лизон.

— Мне всё равно, — пожала плечами Ростова. — Но учти, ты сама захотела. Слово не воробей... История плохая и длинная, и рассказывать её стоя посреди лестницы довольно неуместно. Хочешь знать — пойдём со мной.

С этими словами Наташа встряхнула своими рыжими кудрями и начала легко и совершенно бесшумно подниматься вверх по крутым ступеням. Таня старалась не отставать от своей спутницы, но физическая подготовка их была явно несовместима, несмотря даже на то, что Гроттер, играя в драконбол и тренируясь каждый день по два-три часа, тоже могла кое-чем похвастаться.

Так ведьмы добрались до Жилого Этажа. Но, вопреки Таниному ожиданию, Наташа повела её не в отведённую ей комнату, а в общую гостиную.

Гостиная оказалась подозрительно безлюдна, несмотря на то, что было только десять часов вечера — самое оживлённое время суток для Тибидохцев. Кто-то в это время, устроившись на диванчике возле русской печки, увлечённо обсуждал с друзьями планы на выходные; кто-то отчаянно пытался вызубрить нежитеведение и снятие сглаза, засев в дальнем углу и отгородившись от мира баррикадами из книг и конспектов; кто-то планировал ночной побег на Лысую Гору, причём орал об этом так громко, что слышали его абсолютно все обитатели Жилого Этажа, включая и дежуривших по школе преподавателей; а кто-то просто сидел на лавке возле входа и изредка исподтишка метал искры в смертельно надоевших однокурсников. Но сейчас в комнате не было никого, кроме некромагини и дочери Леопольда Гроттера. «М-да уж… — мрачно отметила про себя Таня, оглядываясь по сторонам. — Атмосфера теперь тут явно не душевная».

Её замечание попало в точку. Учитывая последние события, гостиная была окутана гнетущим мертвенным полумраком, а огонь в русской печке еле тлел, периодически выкидывая из-за металлических створок облака сажи и синие искры. Вдобавок ко всему, тепла в общей гостиной было не больше, чем во всём остальном замке. Однако нынешняя обстановка явно не смущала Ростову. Усевшись на ближайший к потухающему огню диван, она, как и до этого на подоконнике, подтянула к себе колени и опустила на них подбородок. Тане, чувствовавшей себя несколько неуютно, подумалось, что чтобы впечатлить эту странную чужачку, потребуется нечто гораздо большее, чем отсутствие нормального освещения и чадящая печка.

Пробравшись между расставленными в универсальном стиле творческого беспорядка предметов мебели, внучка Феофила уселась на другой конец дивана, занятого некромагиней. Ростова даже не шевельнулась, застыв во всё той же позе. Синеватые отблески огня, догорающего в русской печке, тонули и бесследно растворялись в кромешной тьме её глаз. Это зрелище завораживало, и Тане пришлось хорошо поднапрячь свою многострадальную силу воли, чтоб оторвать взгляд от глаз Ростовой и перевести его на более нейтральный предмет обстановки, именуемый книжным шкафом в противоположном углу комнаты. Когда некромагиня заговорила, голос её звучал, как показалось Тане, ещё более безжизненно.

— Только не надо думать, что я хочу развенчать, унизить, облить грязью в твоих глазах Бейбарсова — это далеко не в моих интересах. Ну, не на самом деле. Слишком мелко, а я предпочитаю совсем другие масштабы. Просто давай будем за справедливость: если уж он знает о тебе всё, то и тебе не помешает узнать о нём не только ту романтическую лапшу, которой он, я думаю, уже успел достаточно приукрасить твои уши, — Наташа саркастически усмехнулась.

— Какую именно романтическую лапшу? Не помню, чтоб Глеб занимался чем-то подобным… в последнее время, — цокнув языком, попыталась вступиться за Бейбарсова Гроттер, но Ростова лишь насмешливо подняла тонкую бровь, взглянув на Таню.

— Ой, неужели? А что ты скажешь, например, о той трогательной истории о том, как он героически и совершенно бескорыстно спас бедную лопухоидную девушку от жестоких одноклассников? Алёна её звали, да? Что, скажешь, не рассказывал? Ну, просто так, между прочим.