Таня Гроттер и кольца Четырёх Стихий (СИ)

Тут Таня помимо воли задумалась. Вспомнила последний раз, как они виделись до её переезда к Ваньке — ветхий домишко возле железнодорожных путей и того Глеба, чьи волосы и содрогающиеся плечи гладила тогда. Затем прокрутила в памяти время, проведённое с бывшим некромагом в магпункте. Теперь Глеб вёл себя иначе: не выказывал жестокости, реже закрывался в себе, даже, вроде, совесть свою нашёл; не давил на неё, да и вовсе не давал понять, что хочет от неё чего бы то ни было — что здорово облегчало не только общение с ним, но и жизнь в целом. Да и вообще, без всего гнетущего антуража некромага (а интересно всё-таки, куда он дел свою тросточку?) Бейбарсов в кои-то веки подсознательно не отпугивал Таню. Было ли виновато в этом зеркало Тантала или экскурсия в Тартар, четыре месяца жизни лопухоидом или смена природы его магии, но в бывшем некромаге как будто кто-то собрал все качества Бейбарсова, которые ей нравились, и свёл к терпимому минимуму все, за которые Таня его не переносила. И ненавидеть его теперь было очень, очень сложно. И чем сложнее, тем больше её тревожил факт того, что так, как раньше, она его, судя по всему, больше не интересовала.

«Да ему, в общем-то, теперь и должно быть до форточки. Проклятия старухи больше нет, оно ушло вместе с некромагическим даром и ценой обладания им. Теперь Глеб волен любить кого хочет и стольких, скольких захочет, а я так, прошедший эпизод», — уныло усмехнулась Таня. Слова Бейбарсова, сказанные при ней Ваньке в магпункте — о том, что на этот раз Глеб вернулся не из-за неё, — задели внучку Феофила абсолютно против её желания. Как ни крути, а Гроттер уже, как бы не противно ей было в этом самой себе признаваться, привыкла к постоянному внутреннему противоборству с Глебом и его странной, бесконтрольной любовью. А тут словно огромный кусок от торта души отрезали, и вся круглая гармония формы и старательно выведенного кремового рисунка нарушилась. Ещё и именно тот кусок ухватили, который был с шоколадной розочкой!.. На последней мысли Таня смутилась, спохватившись, что слишком увлеклась кондитерскими параллелями.

Так вот: из-за чего она, спрашивается, вчера рыдала на полу, как последняя актриса мексиканского сериала, не прошедшая кастинг на главную роль главной сестры главного несчастного злодея? В конце концов, где-то между двадцатой и двадцать первой попыткой сыграть на контрабасе Пятую симфонию ведьма пришла к заключению, что основной причиной было всё-таки разочарование. После разговора с Ростовой она окончательно разочаровалась в человеке, которому только-только начала доверять. А на задворках сознания тем временем скрёбся противный вопрос: а если бы на месте Наташи тогда была она? Он бы и с ней так поступил?

Но разве она не знала, что Бейбарсов-некромаг вовсе не был добрым и пушистым? Знала, конечно. Разве не понимала, что, сколько бы не менялся он со временем в лучшую сторону, в его прошлом навсегда останутся поступки, прощения за которые этим не заслужишь и вину не искупишь? Так почему, ради всего святого, она полночи проплакала навзрыд, после чего действительно чуть не собралась в снежном буране пролететься над Тибидохсом — но, слава Древниру, вовремя одумалась, и вместо этого снова измучила гениальное творение своего деда своей же отвратительной игрой. В который раз разочаровавшись в собственном слухе, Таня снова улеглась, в надежде уснуть. Заснуть-то она заснула, но из-за мучивших её кошмаров сомнительное это удовольствие продлилось всего пару часов. Проснувшись же, обнаружила она себя полностью разбитой. Одеяло душило, а подушка казалась глубоким колодцем, куда проваливалась голова. Полусонная и мало отдававшая себе отчёт в происходящем, ведьма сползла с кровати и улеглась прямо на полу, обняв брошенный там контрабас, как делала всегда, когда чувствовала, что нуждается в поддержке и защите кого-то родного и понимающего. Глупо, конечно, но это внушало хоть какое-то подобие спокойствия. Так, в обнимку с контрабасом, около пяти утра, уже окончательно и без сновидений, Гроттер и уснула. Тогда же ветер распахнул не запертое по рассеянности окно, но добудиться до измученной ведьмы мороз оказался не в состоянии. Зато с этим четырьмя часами позже с успехом справилась Гробыня Склепова.