Танковое жало

– Ничего не понимаю, что за стук. Ничего нет здесь… На ремень непохоже, и камни так по брюху не могут бить. Да и нет здесь камней, суглинок сплошной. Не дорога, а жижа, как по киселю катишься.

Он соскочил вниз, представился попутчику:

– Николай я, лучше Коля. Не привык к обходительности, из деревни сам, простой парень.

Офицер смутился, он забыл о том, что сразу следовало бы познакомиться со своим напарником, который взялся провезти его по опасному маршруту. Хотя паренек отмахнулся перемазанной в мазуте рукой:

– Ничего, я понимаю. Ночью в одиночку к границе фронта офицер едет, ну понятно же, для чего и зачем. Так что с расспросами, кто вы, не лезу.

– Молодец, – похвалил сметливого парня капитан. Он коротко представился: – Глеб.

Не стал называть ни звания, ни фамилии. Ни к чему это сейчас, даже без слов простой водитель понял, кого и куда везет.

Коля тем временем тяжело вздохнул:

– Табака нету с собой? Эх, а я кисет забыл в казарме. Без курева прямо внутри все горит, тянет. А самокруточку свернешь, и оно, глядишь, полегче. Даже глаза вроде как лучше видят. Вот клянусь, через пять километров светомаскировку соблюдать придется и нам нужно будет вслепую красться. А затянешься, так, чтобы продрало горло, и все ямы видать.

– Извини, Коля. Тут не помогу я, не курю и махорки не держу, – посочувствовал ему разведчик.

Водитель был легкого нрава и снова отмахнулся:

– Да знаю я, в разведке никто не курит, ни в чем себе слабины не дают. Служил раньше в спецотделе, разведчиков возил, диверсантов, особистов. Потом вот тут оказался, да только оно к лучшему. С простыми людьми мне привычнее.

– Почему так вышло? – удивился Глеб. Он понимал, что не каждый вот так откажется от непыльной работы в спецотделе, где выдают усиленный паек, это не по фронтовым дорогам под немецкими бомбами баранку крутить.

Николай зло хохотнул:

– Да не умею язык за зубами держать. При особисте ляпнул, что у немцев техника отличная. Чуть под трибунал не загремел. А я что, ведь правду сказал и сейчас подтвержу: против нас у фрицев техника знатная выставлена. Сами они гады и заразы те еще, да только машины у них загляденье. Так руки и чешутся разобрать какой-нибудь движок, посмотреть, как у них все там устроено. Башковитые в Германии живут инженеры, чего тут скрывать-то. У нас тоже бы так было, если бы не война. Я вот, к примеру, сейчас на инженера бы учился, изобрел бы танк получше ихних «тигров» во сто раз. Чтобы не такие были неповоротливые, а легкие и били при этом на разрыв брони. Чтобы катки, как у наших «тридцатьчетверок», легко менять было самому. У «тигров» шахматка, надо всю гусеницу снимать, если надо один каток поменять. Ну дураки же, где в поле-то будешь во время боя ремонт проводить.

– Так дураки или умные все-таки? – подначил Глеб спутника.

Паренек в ответ только незлобиво рассмеялся:

– По части техники они умные, спецы отличные, потому что есть инструменты, заводы. Деньги ихние, рейхсмарки, Гитлер дает. А у нас не до этого, хотя столько изобретателей, талантов имеется! На коленке тебе танк соберут, пушку, машину, вездеход. Вот чего хочешь! Кабы не война, да мы не танки, а ракеты бы сейчас в космос запустили уже. Или такие станки бы придумали, что сами тебе, чего пожелаешь, изготовят, только кнопку жми! Трамваи, чтобы от Москвы и до самого Владивостока без тока ездили.

Грузовик начал замедлять движение, шофер-мечтатель умолк, посуровел. Погасли фары, и машина поползла в полнейшей темноте между деревьями. Коля будто слился со своим старым зилком. Он чувствовал ямки, узкие места, хлябь, успевая вывернуть руль так, чтобы его трудяга успел избежать опасности. Хотя все равно они двигались медленнее, чем по дороге, то разгоняясь, то ныряя в низинку, то карабкаясь с надсадным рыком вверх. По очереди разведчик и водитель морщились, высовывались в окна кабины, то и дело прислушиваясь к звукам.

Наконец деревья стали расступаться в стороны, в просветах между стволами забелела широкая дорога, которая, как прочная нить, что держит бусины, соединяла рассыпанные у подножия Зуйского горно-лесного массива селения.

– Все, тормози. Здесь останавливайся, дальше не лезь, – приказал метров за пятьсот до края леса разведчик.

Он выпрыгнул из кабины и приостановился, вглядываясь в темноту. Что мелькнуло там в кустах? Птица? Нет, слишком рано для птиц и животных, сейчас глубокая ночь и лес вокруг молчит.

Николай выглянул из кабины зилка, вскинул ладонь в прощальном жесте:

– Бывай, Глеб, удачи, и возвращайся назад побыстрее. – Его едва было слышно.