Танские новеллы

В цветочном дворце отдыхает луна,
Владыка приходит, любовью даря...
Но в сердце моем и сегодня вина, —
Стыжусь я верховной супруги царя.
Свирели и песни династии Хань
Сейчас разливаются, как в старину.
Уже на цветы опустился туман,
И осень не раз уж сменила весну.

Стихи Ван Цян гласили:

Не вижу весны в этой хижине белой,
Над нею снега и морозы...
Хоть ханьское платье мое постарело,
Но вечно свежи мои слезы.
Я Мао Янь-шу[92]

ненавижу, как прежде, —Добра он не делает даром;
Он злобно испортил портрет мой в надежде
Меня разлучить с государем.

Ци, фаворитка гаоцзу, написала следующие стихи:

С тех пор, как в дворцах не бывала,
Я плясок не видела Чу.
Нарядов я не надевала,
О князе доныне грущу.
О, если б я злата достала,
Я встретила б Шаня тогда,
Жестокостей не избегала
Царица Люй-ши[93]

никогда.

Стихи Тай-чжэнь гласили:

Шпильки златые на землю упали,
Час расставанья настал.
Кровавые слезы потоком бежали,[94]
Сам государь зарыдал.
Тучи и дождь поднялись на вершине,
Грусть и тоска на лице.
«Танца одежд оперенных» отныне
В Горном не слышно дворце.[95]

Пань написала следующее:

Ветер весенний и месяц осенний —
Смене их нету конца,
Реки и горы — без изменений,
Только не стало дворца.
Прежде Дун Хунем посажено было
Поле цветов голубых...
Незачем помнить, что раньше носила
Платье из нитей златых.

Все несколько раз просили, чтобы и я написал стихи. Не смея отказаться, я подчинился и написал следующее:

Ароматный ветер до небес поднялся;
На ступенях лунных кланяюсь бессмертным.
Говорят о бедах, что при жизни были;
Год какой по счету ныне уж не знают.

Была там одна девушка, с челочкой, искусно игравшая на флейте, обворожительно прелестная, словно сошла с картин У[96]; приехала она вместе с Пань Шу-фэй. Государыня, радушно усадив ее со всеми, то и дело просила ее сыграть на флейте и часто подносила ей вино. Указав на нее, она сказала мне:

— Знаете, кто она? Люй-чжу[97] из дома Ши. Пань Шу-фэй воспитала ее и любит ее как младшую сестру, поэтому она и пришла вместе с Пань.

Обратясь к девушке, спросила:

— Люй-чжу, разве можем мы обойтись без твоих стихов?

Поблагодарив государыню поклоном, Люй-чжу прочла:

Друзей старинных
Я не вижу ныне.
Не надо флейте
Горевать о князе.
Багровые цветы
Уже поблекли,
Весна ушла
Из «3олотой долины».[98]

Когда чтение стихов кончилось, снова подали вино.

— Господин Ню Сэн-жу прибыл издалека, и ему пора на покой, — сказала государыня, — кто же из вас желает быть его подругой на сегодняшнюю ночь?

Первой отказалась госпожа Ци:

— Сын мой Жу-и[99] уже взрослый, и это совершенно невозможно. Да и, кроме того, такой поступок разве будет приличен?

Пань Шу-фэй тоже отказалась:

— Дун Хунь умер из-за меня, и государство его погибло. Я не хочу оказаться неблагодарной по отношению к нему.

— Господин Ши, из императорской охраны, был строг и ревнив, — сказала Люй-чжу, — лучше умру, но не сделаю такой недостойной вещи.

Не дав Тай-чжэнь произнести ни слова, государыня сама ответила за нее:

— Тай-чжэнь — любимая подруга прежнего императора Тан, — ей-то уж и подавно будет неудобно.

Затем, поглядев на Ван Цян, государыня обратилась к ней:

— Чжао-цзюнь, ты сначала была отдана в жены вождю гуннского племени Ху Ханю, а затем стала женой вождя Чжулэйжоди. Ну, что могут тебе сделать духи инородцев из суровых холодных краев? Прошу не отказываться.

Чжао-цзюнь, не отвечая, в смущении опустила глаза.

Вскоре все разошлись отдыхать. Придворные проводили меня в покои Ван Чжао-цзюнь. Перед рассветом слуги разбудили нас. Чжао-цзюнь оплакивала предстоящую разлуку. Неожиданно я услышал голос государыни за дверьми и выбежал к ней.