Тарковский и я. Дневник пионерки

Еще на первом «Стажере» помню эпизод, сильно разозливший Кайдановского. Как я уже говорила, машины у Тарковского никогда не было, но как-то рулить он умел и рвался к рулю с детским азартом. Кайдановский был из тех актеров, у кого уже была машина, хорошие Жигули. Андрей, пошучивая, влез в нее, желая чуть-чуть прокатиться. Саша не решился возразить, и в одну секунду Маэстро здорово врезался в дерево. Бампер и что-то еще существенно помялись. Машина нуждалась в немалом ремонте. Андрей смутился, конечно, начал извиняться и заверять, что ремонт он оплатит. Кайдановский пытался удержать хорошую мину при плохой игре. Но как только Андрей удалился, то он, ясно, начал проклинать его на чем свет стоит, понимая, что теперь влип еще и с ремонтом…

«Когда бы знали из какого сора растут стихи, не ведая стыда»…

А теперь, снова возвращаясь к Ларисе, надо признать еще кое-какие ее заслуги перед творческой судьбой Тарковского. Особенно она преуспевала там, где ей удавалось строить разного рода козни во спасение его искусства. Не каждая сумела бы, но Лариса могла проявлять также чудеса находчивости и героизма. В этой связи память возвращает меня к «Зеркалу»…

Отступление в Зазеркалье

Когда «Зеркало», находившееся под большим подозрением у начальства, было почти готово, в Москву пожаловал директор кинофестиваля в Канне господин Бесси для официального отбора конкурсных картин. Но интересовал его к тому моменту по настоящему только новый фильм Тарковского. Его он хотел получить в конкурсную программу во что бы то ни стало.

К этому моменту Андрей уже собрал картину в окончательном монтаже, и речь шла только о доработках, вроде перезаписи звука… Но Госкино и Ермаш лично задолго и априори уже были решительно против того, чтобы «Зеркало» Тарковского репрезентировало нашу любимую родину за ее границами, как в Канне, так и на любом другом кинофестивале. Даже Сизов, директор Мосфильма, в силу своих возможностей старавшийся всегда помогать Тарковскому, оказывался на этот раз совсем бессилен, получив приказ свыше «держать картину и никуда ее не пускать не при каких обстоятельствах».

Что же это означало в реальности? Не было возможности просто отказать Бесси в просмотре в сущности почти законченной картины — начальство опасалось открыто продемонстрировать дискриминацию Тарковского. Было велено, в том числе и самому Тарковскому, что, показав «материал» «Зеркала», следует разъяснить Бесси, что при всех, конечно же самых «благих» намерениях, фильм чисто технически не может быть закончен, то есть не успевает к фестивалю.

Перед таким ответственным показом картины Бесси Лариса позвонила мне и попросила немедленно приехать на студию. Я прискакала, и Лариса объяснила мне под строжайшим секретом мою скромную, но «исторически значимую» задачу.

В данном случае я понадобилась Маэстро в силу своего достаточно скромного знания английского языка — таковых лиц в ближайшем и доверенном круге более не обнаруживалось. Итак, меня попросили участвовать в осуществлении вынужденной нелегальной акции. Предваряя просмотр в одном из залов Мосфильма, Андрей должен был сообщить, что картина, увы, еще не готова. А потом, когда Бесси уже после просмотра направится к выходу по длинным полутемным коридорам производственного корпуса со множеством поворотов, я должна буду улучить мгновение, чтобы назначить от имени Андрея ему тайное свидание по интересующему его вопросу. Это было непросто и небезопасно, потому как всем было ясно, что гебешники не спускают с него глаз…

Надо сознаться, что атмосфера тех лет едва ли располагала к подобного рода «шалостям», но пути к отступлению не было — не «тварь же я дрожащая», в конце-то концов… Вот еще одна возможность подтвердить мою жертвенную любовь… Честно говоря, я сильно побаивалась — но чего же тогда стоит моя преданность Маэстро? Даже себе было неловко признаваться, что рабство зашевелилось в глубине души… Но…

Рабству бой!!!

После просмотра, когда небольшая цепочка людей растянулось по тому самому длинному коридору, на одном из поворотов, куда Бесси уже свернул, а другие еще не поспели, я быстро подскочила к нему и передала просьбу о незапланированной встрече, потому что картина, на самом деле, может быть готовой к фестивалю. Надо сказать, что наш западный друг совершенно не удивился, быстро предложив в ответ встречу поутру в гостинице «Россия»… Не смекнув, конечно, что гостиница не лучшее место для встреч, так как вся просвечивается КГБ, как рентгеном… Но что было с него, иностранного недотепы, ожидать? Выбора не было…