То, что Суворов вопреки плану Потёмкина пошел в Валахию, свидетельствовало о великой его прозорливости. В интересах турецкого командования было разъединение австрийской и русской армий, и поэтому удар готовился не в Молдавии, где была русская армия, а в Валахии, где находилась австрийская, которую легче было разгромить или склонить на уступки. Фокшанская операция Суворова заставила визиря действовать в этом направлении как можно поспешнее. Стотысячная армия двинулась к Рымнику, где и расположился лагерь турецкого командования.
Фокшанская операция заставила австрийцев настолько поверить в могущество Суворова, что, как только визирь начал наступать на Рымник, герцог Кобургский призвал Суворова на помощь.
Движение от Бырлада, где располагалась дивизия Суворова, в селение Рымник к лагерю наступающего визиря не было простым и легким.
Лагерь верховного визиря находился за рекой Рымник под прикрытием гряды лесистых холмов. Но прежде чем подойти к этим холмам и крутым берегам Рымника, надо было еще переправиться через Серет и обойти глубокие овраги, пересекающие путь.
Дивизия Суворова двинулась в полночь на 8 сентября (1789 года). «Погода была ясная, как вдруг пал великий дождь с бурею, отчего наводнилось до непроходимости местоположение к понтонам», – писал Суворов Потёмкину. Суворов навел мост в течение суток, исправил берег, перешел вброд малые реки и вырубил лесную чащу в местах непроходимых.
План действий был четок и ясен. Хотя считалось, что этот план выработал военный совет во главе с герцогом Кобургским, но по существу он принадлежал одному Суворову. По этому плану русская сила была решающей, а командование сосредоточивалось только в его руках.
Диспозиция Суворова состояла в том, чтобы, перейдя реку Рымник, одолеть лесную чащу, а затем атаковать турецкие ретраншементы, лежащие за оврагом. Именно потому, что визирь считал себя в надежном укрытии, атака оказалась решающей.
Когда передовая линия союзных войск приблизилась к противнику на расстояние километра, вперед была брошена кавалерия, которая, перескочив овраг и окопные рвы, неожиданно на полном карьере врубилась в ряды янычар. Тогда подоспела пехота, а кавалерийские отряды пошли в обход и, оказавшись в тылу у турок, преградили им путь к отступлению.
Это был не только разгром турецкой армии, но и позор верховного визиря, столь славившегося своей стратегией. Тщетно именем пророка пытался он остановить мятущихся в панике янычар.
Победа была полная.
Потёмкин, который не предусматривал этого наступления в Валахии, вынужден был не только оценить его как победу, но и признать тем самым свою неправоту и прозорливость Суворова.
«Объемлю тебя лобызанием искренним и крупными словами свидетельствую мою благодарность. Ты во мне возбуж-даешь желание иметь тебя повсеместно», – восторженно писал Потёмкин, позабывши о том, что Рымникская операция Суворова была еще бо́льшим нарушением субординации и дисциплины, чем очаковская атака.
Но так же как и после фокшанского дела, Потёмкин сделал вид, что всё было предусмотрено главнокомандованием, хотя «победа приобретена искусством и храбростью Суворова».
Екатерина не знала, как наградить Потёмкина и за Фокшаны, и за Рымник: «Ты, право, умница, спасибо, мой фельдмаршал, что дела ведешь умно и с успехом…» – писала она ему и в самом ходатайстве о награждении Суворова усматривала великодушие Потёмкина.
Суворов действовал не только решительно, но и обдуманно. Его военные планы вытекали один из другого и вели к ясно намеченной цели – разгрому турецкой армии. Рымникская операция требовала продолжения, и Суворов разработал план дальнейших совместных с австрийской армией действий, состоявших в продвижении за Дунай. Разрабатывая свой план, Суворов изучал врага: не только его военное расположение, состав армии, морские силы, но и состояние тыла и даже принялся за турецкий язык.
Все помыслы и поступки Суворова были подчинены одной заботе: войне.
Предусмотрительный, он видел, что турки не пойдут на уступки, пока окончательно не будут разбиты, и потому считал необходимым стремительное наступление. Надо было спешно пользоваться замешательством турецкого командования после Рымникской операции.
Потёмкина гораздо больше, чем военные действия, занимало устройство южных губерний. Он вел мирные переговоры с Портой, надеялся на успехи и пренебрег суворовским планом нового похода в Валахию. Тем временем австрийцы сочли благоразумным для себя сепаратное перемирие с Портой. По договору, заключенному австрийцами, русской армии был закрыт доступ в Валахию, где стояли австрийские войска.
Теперь для наступления, которое оказалось всё-таки неизбежным, оставался один путь: к востоку и юго-востоку от Галаца.
Узкая полоса между Дунаем и берегом Черного моря была укреплена множеством крепостей, во главе которых стояла твердыня, составлявшая гордость султана, – дунайская крепость Измаил.
Операции осени 1790 года начались с укреплений придунайской цепи: Килии, Тульчи, Исакчи. Но победа эта была бесполезной, пока держался Измаил.