Таврида: земной Элизий

Возвращение Потёмкина в армию летом 1791 года было печальным. Подавленный трудно скрываемой болезнью, он вынужден был опять и опять садиться в кибитку, одолевать эти нескончаемые пространства, ехать, ехать… Опять Херсон, верфи, доки, армия, неприятности с таврическим управителем, опять Бессарабия, армия, походы.

Всё это уже непосильно, но никто не должен подозревать о слабости светлейшего.

В конце июля были подписаны предварительные условия с Турцией. Лиман – защита Крыма – стал русским, но он требовал укреплений, построек.

Так же как любовная страсть продолжала посещать этого уходящего из жизни, но всё еще сильного человека, так и страсть к строительству, созиданию оставалась у него до последних дней.

Любимцу своему зодчему Ивану Старову поручал он украшение и благоустройство Крымского полуострова. Светлейший писал Старову: «Отправляясь в Тавриду, проездом осмот-реть в Евпатории мечеть. В старом Бахчисарае есть небольшие здания, из которых одно знаменитое. Я хочу селение тут возобновить и обратить помянутое в церковь, то о приделке алтаря дайте ваши мысли. Есть тут небольшой фонтан, и тот исправить… В Севастополе церковь большую прожектировать, место же лучшее выбрать; для губернского города Симферополя расположить строения, стараясь их с выгодою казне прожектировать. Подумайте о кирпичных и черепичных заводах…

…По дороге к Феодосии, где переезд через Салгир-реку, нужно сыскать место, которое бы способно было для сделания каменного моста».

Все прошения о наделах, приписке к городам Крыма, все дела переселенцев шли в собственные руки Потёмкина.

Смоленский ямщик Гридин Андрей Савельев просит приписать его к городу Симферополю. Это нравится светлейшему, он согласен. То же и об орловском купце Данилове, который просит отвести ему в Севастополе 40 квадратных сажен для постройки дома. Следует расселять русские семейства в татарских селениях, чтобы тем самым не было скрытых потаенных очагов для всяческих проповедей и уговоров от турецких посланцев.

Переселяемый должен отличаться самыми лучшими качествами земледельца и садовода, о чем светлейший предупреждает своего секретаря Попова. О каждом таком семействе Попов делает подробный доклад Потёмкину, который задает при этом самые неожиданные вопросы.

Военному управителю Тавриды отдает он повеления о «выключке» из гарнизонных батальонов капрала Ивана Анохина и рядового Никиты Конюхова, так как «они женаты на таврических поселянках». Этих солдат надлежало «приказать в число казенных Таврической области поселян».

«Немедленно предписываю дать мне знать, имеют ли обитатели тамошние довольное число для посеву ярового», – пишет светлейший Каховскому, считая, что полуостров не должен являться нахлебником других областей, и хлебопашество в северных степных пределах может вполне его прокормить.

«Для учреждения фабрик и разведения нужных в Тавриде произрастаний, – предписывает светлейший гражданскому правителю, – избрать для того способную дачу ‹…› и отрапортовать с приложением оного плана». Также предписывается Каховскому учредить в старообрядческих селениях «торгу в каждую неделю по понедельникам и трех ярманок в год»…

Теперь, под хорошую руку, светлейший надеялся окончательно уговорить Екатерину о переселении в Таврическую область старообрядцев и этим отчасти возместить недостаток в пахарях и торговом сословии.

Потёмкин был уже у предела жизни, когда началась спешная постройка Николаева. Охладев к Херсону с его болотами, Потёмкин решил перенести всё кораблестроение в Николаев. Теперь, в связи с приобретением лимана, у него рождались грандиозные планы портовых и кораблестроительных работ. Подробнейший проект, который разрабатывал светлейший, касался ежегодного распорядка действий Черноморского флота, его артиллерии, заготовок леса для кораблестроения, углубления фарватера Ингула (против Очакова) и т. п.

На Днепре ниже порогов предполагал Потёмкин завести строение судов для гребного флота и канатный завод. На бугских порогах хотел устроить он водяные машины для кузнечных адмиралтейских работ и починки якорей. Больше всего светлейший был озабочен людьми, которые могли бы сделать всё задуманное, и, «чтобы навсегда устранить затруднения, встретившиеся в получении мастеровых из отдаленных губерний», он решил поселить близ Николаева «не менее 2000 человек, обязанных поочередно заниматься работой в адмиралтействе и содержать себя хлебопашеством». Для начала он поселил в этих изобретенных им адмиралтейских слободах 850 человек собственных крепостных, которым дал вольную, да еще столько же «беспаспортных бродяг», заштатных церковников и рекрутов. Слобожане обязаны были устраивать фермы, чтобы снабжать черноморцев горохом, фасолью, салом и мясом. Они сажали лес для судостроительных верфей, разводили «аптекарские сады» для черноморских госпиталей и сооружали мастерские для различных мелких изделий, необходимых на флоте. Такую же слободу проектировал светлейший и близ Севастополя.