Читаем Таврида: земной Элизий полностью

Всё это требовало досмотра, собственного внимательного глаза, и Потёмкин давно порывался сам быть в Николаеве и Севастополе. В начале октября он окончательно решил ехать и 4 октября покинул Яссы, где была его фельдмаршальская ставка. Накануне сделался у него жестокий припадок вздутия печени. Изнывая от жара, велел светлейший открыть все окна, облить себя холодной водой и напился квасу, а затем, как докладывал лейб-медик, «съел целого гуся и впал в рецидиву». Никакие уговоры не могли заставить светлейшего следовать медицине. Его раздражали эти «эскулапы», помышляющие что-либо изменить в его судьбе.

Он хотел жить так, как ему заблагорассудится, так, как всегда. Надо ехать, и поскорее!..

В 40 верстах от Ясс, близ селения Пунчешти, светлейшему стало совсем плохо. Он велел остановить лошадей и сказал: «Будет теперь, некуда ехать, я умираю, выньте меня из коляски, я хочу умереть в поле…»

Устроители и разорители

Во времена Потёмкина заводили в Причерноморье города с грандиозными сооружениями, селения среди диких степей и скал, сгоняли тысячи людей для осушки болот, прокладки дорог и садовых насаждений. Не щадили ни денег, ни людей. Пренебрегая правами помещиков, приманивали в Новороссию множество крестьян, расселяемых на казенных и помещичьих землях без разбору, устанавливали не существующие в стране льготы торговому люду и щедро раздавали земли, не вникая в их принадлежность. Так удалось добиться необходимого. Прежний оплот турецкой военщины превратился в мирную окраину России, уже кое-как заселенную и хорошо охраняемую. Молодой флот и форт Севастополь успели показать себя миру. Дело было сделано.

Ближайшие преемники Потёмкина, призванные продолжить его начинания, явились лишь исполнителями государевых распоряжений, более или менее рачительными.

По смерти Потёмкина многое полезное осталось недовершенным, сделанное требовало новых усилий и расходов.

Екатерина назначила генерал-губернатором южного края последнего своего фаворита Платона Александровича Зубова. Любовник дряхлеющей императрицы был мелок, мелочен и недалек умом. Память заменяла Зубову сообразительность, упрямство – волю. Суворов попросту называл его болваном.

В качестве генерал-губернатора Новороссии и начальника Черноморского флота Зубов получил возможность мстить памяти Потёмкина, которого не любил особенно за то, что светлейший не обращал внимания на его интриги и происки. Зубов начал уничтожать всё то, что было сделано. Стремясь найти во всем следы влияния французской революции, Зубов прежде всего отменил все потёмкинские «вольности». Он распорядился о возврате беглых, и это нанесло тяжелый удар хозяйству края.

В царствование Павла I, ненавидевшего всё екатерининское, началось полное запустение Новороссийского края, и особенно Крыма.

Можно было только удивляться тому, с какой быстротой происходили порубки тутовых и маслиновых рощ, приходили в запустение дороги, иссыхали лавры и растаскивались кирпичи начатых строений.

Упразднили саму Таврическую область. Упоминание о Тавриде вызывало у Павла I прилив желчи. Казалось, императору хотелось, чтобы весь полуостров, подобно памятнику на могиле Потёмкина, «засыпали землей и изгладили так, как бы его и не было».

В конце царствования Павла I Таврида представляла печальное зрелище.

Ближайшим сотрудником Павла по разорению края был генерал Михельсон, этот человек со срезанным черепом (каким его изобразил скульптор Шубин). Павел назначил Михельсона «управляющим Новороссией» (генерал-губернаторство было отменено), чтобы навести порядки там, где, по его мнению, Потёмкин так долго насаждал беспорядок.

Михельсон подавлял народную революцию, и призрак Пугачева преследовал его до конца дней. В Новороссии, и в особенности в Тавриде, уничтожал он «вольный дух» и тем самым закрывал вольный путь переселенцам.

Но вопреки желанию монарха и его приспешников, вопреки распоряжениям, мешавшим работе, вопреки отсутствию нужных средств и материалов для строительства, прорастали посеянные всходы, крепли новые корни, кое-как просачивался к Черному морю поток беглых крепостных, являлись даровитые строители и сохранялся вольный дух, который помещики именовали «буйственным и непокорливым».

Среди людей, создавших в павловское время, вопреки всему, немало ценного, первым должен быть назван адмирал Ушаков. В эту злосчастную эпоху продолжал он строить Севастополь, так что город стал почти вдвое больше. А между тем, Павел отнял у Севастополя даже его имя. Приказано было называть его Ахтиаром, по имени ничтожного селения, на месте которого был построен город.

Первые распоряжения Александра, касающиеся Новороссии, характерны своей двойственностью и неясностью.

Перейти на страницу:

Все книги серии Вокруг Пушкина

Похожие книги

100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг.
100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг.

Само имя — БЕРИЯ — до сих пор воспринимается в общественном сознании России как особый символ-синоним жестокого, кровавого монстра, только и способного что на самые злодейские преступления. Все убеждены в том, что это был только кровавый палач и злобный интриган, нанесший колоссальный ущерб СССР. Но так ли это? Насколько обоснованна такая, фактически монопольно господствующая в общественном сознании точка зрения? Как сложился столь негативный образ человека, который всю свою сознательную жизнь посвятил созданию и укреплению СССР, результатами деятельности которого Россия пользуется до сих пор?Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с жизнью и деятельностью Лаврентия Павловича Берии, читатели найдут в состоящем из двух книг новом проекте известного историка Арсена Мартиросяна — «100 мифов о Берии»Первая книга проекта «Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917–1941 гг.» была посвящена довоенному периоду. Настоящая книга является второй в упомянутом проекте и охватывает период жизни и деятельности Л.П, Берия с 22.06.1941 г. по 26.06.1953 г.

Арсен Беникович Мартиросян

Биографии и Мемуары / Политика / Образование и наука / Документальное
100 Великих Феноменов
100 Великих Феноменов

На свете есть немало людей, сильно отличающихся от нас. Чаще всего они обладают даром целительства, реже — предвидения, иногда — теми способностями, объяснить которые наука пока не может, хотя и не отказывается от их изучения. Особая категория людей-феноменов демонстрирует свои сверхъестественные дарования на эстрадных подмостках, цирковых аренах, а теперь и в телемостах, вызывая у публики восторг, восхищение и удивление. Рядовые зрители готовы объявить увиденное волшебством. Отзывы учёных более чем сдержанны — им всё нужно проверить в своих лабораториях.Эта книга повествует о наиболее значительных людях-феноменах, оставивших заметный след в истории сверхъестественного. Тайны их уникальных способностей и возможностей не раскрыты и по сей день.

Николай Николаевич Непомнящий

Биографии и Мемуары