Таврида: земной Элизий

Ушаков радовался, если кто-либо из мастеровых находил себе подругу, и в этих случаях оказывал помощь из собственных средств.

Так вырастали Артиллерийская и Корабельная слободки. Ушаков любил бродить по Севастополю, появлялся и в матросских слободах, в балке, где сооружались беседки и качели для народных гуляний, в «Голландии» у больших сараев, где хранился корабельный лес. Он был очень доволен, что пустынные земли близ «Голландии» занял предприимчивый арнаут Бардаки, и теперь его семейство занималось здесь садоводством. Это придавало Севастополю вид города с предместьями, окружало его зеленью, делало приятным для глаз прибывающих с моря.

В одной из лощин, названной Ушаковой балкой, как-то сам собой, вместо дикой рощи, явился тенистый сад для общего гулянья. Был в Севастополе и клуб, в котором, как рассказывает Павел Сумароков, «куда ни оглянешься, к кому не подойдешь, всё это моряки».

Как только умер Потёмкин и адмирал Мордвинов, давний противник Севастополя, получил власть на Черном море, начались злоключения Ушакова, а с ним вместе и его любимого города.

Ушаков, подлинный начальник Черноморского флота, поступил в подчинение Мордвинову. От Ушакова была отнята всякая самостоятельность, так что даже производство в чины офицеров Севастопольской эскадры предоставлялось Мордвинову. Мордвинов не одобрял особых забот Ушакова о Севастополе потому, что, как уже было сказано, не одобрял самого начинания. Он был уверен, что жизнь неизбежно обречет Ахтиар на положение ничтожного портового городка, и почитал своим долгом препятствовать его росту или, во всяком случае, установившемуся порядку строительства этого порта. Ему казалось недопустимым превращение корабельных команд в команды рабочих и даже лесорубов: всё это расшатывало военную дисциплину и мешало военной выучке. Мордвинов считал, что Ушаков покровительствует беззаконию.

У Мордвинова было особое отношение к адмиралу, которого Потёмкин в свое время предпочел ему – Мордвинову. Этого он не мог простить Ушакову. Не мог простить он и того, что во время войны Ушаков сделал всё, чего он, Мордвинов, не сделал. Поэтому подвергал он сомнению даже самые подвиги Ушакова. Ему неприятен был этот коренастый, неловкий с виду человек с богатырскими плечами и девичьим румянцем. Что такое был Ушаков, откуда он взялся? В качестве начальника Мордвинов искал случая придраться к Ушакову, и случай не замедлил представиться. Выяснилось, что Ушаков без ведома Мордвинова взял для ремонта эскадры кое-какие материалы из херсонских складов. Ушаков доказывал что «не возьми он этих материалов своевременно, старые корабли могли погибнуть». Мордвинов объяснений Ушакова не принимал и считал его поступки противозаконными. Начальствующий адмирал давал понять севастопольскому адмиралу, что прежняя, домашняя распорядительность его по флоту не может быть терпима. Придирки Мордвинова были особо оскорбительны потому, что и починка кораблей, и новые здания в городе стоили казне ничтожно мало. По заведенному в этом удивительном городе обычаю и безмолвному уговору всякий севастополец трудился на пользу города, независимо от того, платили ему какие-либо гроши или не платили.

Мордвинов всего этого не хотел знать, имея собственные понятия о дисциплине и порядке. Отныне учредил он строгую отчетность в делах, которая и должна была установить этот хороший порядок. На самом деле строгая отчетность, заведенная Мордвиновым, служила препятствием к быстрым распоряжениям и самостоятельным действиям, привычным для Ушакова. По всякому поводу Ушаков теперь должен был испрашивать разрешения. Правда, военная слава Ушакова была так велика, что делала его неуязвимым, во всяком случае, сместить его было нелегко. В 1798 году он был назначен командовать русско-турецким флотом в ионической кампании. С воцарением Александра I Ушакова отозвали на Балтийский флот.

Черноморская эскадра и Севастополь лишились многолетнего своего устроителя.

Севастополь осиротел.

Но и оставленный без попечительного хозяина, Севастополь продолжал жить и расти.

В комитете «О устроении»

1801 год декабря 4 дня установленный по высочайшему соизволению комитет о устроении Новороссийской губернии открыл первое свое собрание.

Дневные записки комитета

Под камнем сим лежит граф Виктор Кочубей.

Что в жизни доброго он сделал для людей,
Не знаю, чорт меня убей.

Эпиграмма, приведенная в дневнике А.С. Пушкина

4 декабря 1801 года в кабинете адмирала Николая Семеновича Мордвинова, в его собственном доме на Театральной площади в Петербурге, заседали члены вновь утвержденного комитета.