Таврида: земной Элизий

Хозяйственный Раевский, имея в своем владении Карасам[79] (в конце 30-х годов), округлял земли, как делали это все южнобережные помещики, как делал это и сам Воронцов. Округляя свое имение за счет партенитских земель, Раевский натолкнулся на старую мельницу, которая уже давно не работала и принадлежала партенитскому хатибу Мустафе-эфенди. Сговорились о цене, и Мустафа получил деньги. Но у старой, никому не нужной мельницы объявились новые хозяева. Мельница оказалась будто бы наследственным владением еще трех татар, которые написали жалобу на Раевского. Воронцов принял сторону хатиба. Раевский написал Воронцову: «Вы не имеете ни времени, ни возможности заменить суды, между тем, татары обращаются всегда к вам, а не к суду… Вы принимаете их сторону против русских владельцев, которых вы привлекли на южный берег… Между тем, ничто не может сравниться с нахальством и плутнями татар… Кучук-ламбатские, биюк-ламбатские и партенитские татары, продав почти все земли и израсходовав деньги, теперь не имеют ни лугов, ни лесов. Они безнаказанно крадут плетни и срубают фруктовые деревья на топливо. По ночам они разбирают каменные ограды моих виноградников, лугов и садов и выпускают туда лошадей и скот, рубят лучшие деревья в моих лесах на свои постройки, и я не могу удержать их с небольшой русской охраной. Наконец они продают мне свою землю, получают деньги, выдают расписки, а затем отрицают факт продажи и получения денег».

Именно так поступили три партенитских татарина с этой мельницей. Один получил деньги, но объявились еще трое, которые не признали купчей и, подстрекаемые получившим деньги хозяином Мустафой, жаловались на Раевского, который уничтожил старую мельницу.

Дело было ясное, но Воронцов не хотел защищать интересы Раевского, хотя хорошо знал, что с его стороны не может быть ни злоупотреблений, ни насилия над татарами.

В ответ на письмо Раевского Воронцов сурово заметил, что не позволит вмешиваться в его распоряжения и не намерен брать уроки администрации у кого бы то ни было. Он не вступал в спор, считая свои методы не подлежащими обсуждению.

Тактика Воронцова всегда и всюду была одинакова, но многих вводила в заблуждение. О нем надо было судить «по намерению», но намерения его нелегко было понять. Часто двойная игра приводила его к дурным результатам. Так было с татарским вопросом.

Мурзы и муллы, которым покровительствовал Воронцов, богатели и не думали покидать места русских помещичьих поселений, что не помешало им во время Севастопольской обороны предаваться иностранцам, а после русских побед устремиться добровольно в Турцию, волоча за собой бедноту.

Воронцов никогда не дерзал на проекты и замыслы, которые могли быть оспорены в верхах, встретить препятствие со стороны дворянства, высших чиновников, финансистов и т. п. В этом смысле он недалеко ушел от своих предшественников из комитета «О устроении» Новороссии и Крыма. Но у Воронцова был дар администратора и делового человека. Он добивался желаемого. Так, в 1824 году добился он утверждения крупной сметы на постройку перевальной дороги на южный берег Крыма. Воронцов получил в свое распоряжение целую армию рабочих из солдат, дослуживавших срок.

Заслугой Воронцова было промышленное виноделие на южном берегу Крыма, предпринятое в 20-е годы. Виноградарством до того времени занимались лишь в долинах Альмы и Качи и восточного Крыма (Судакской, Козской, Отузской, Капсихорской, Кутлакской). Хотя ежегодно подвалы этих долин давали не менее четырехсот тысяч ведер вина, но вина эти не могли соревноваться с испанскими, рейнскими, французскими.

Из выписки, сделанной секретарем, Воронцов узнал, что виноградари «без малейшего разбора кладут всякий виноград под одни тиски, примешивая к тому не только зеленый, кислый, гнилой, да и называемый Асму, который для вина совсем не пригоден. Они не имеют погребов и, вместо того чтоб их вина от долговременности удобрялись, не терпят оной и обыкновенно подвергаются порче. Они в винном царстве, за недостатком бочарей, нуждаются в бочках и переливают его в опорожненные от хлебных вин ‹…› продаваемое ими вино, начиная от полтины до полутора рублей ведро на месте, довольствует Новороссийск, Харьков, Николаев, Херсон и часть Малороссии. Итак, сия редкая отрасль находится в совершенном беспорядке».

Воронцов не видел прямых способов заставить мелких виноделов перечисленных долин разбираться в сортах винограда, строить подвалы и лить вино в чистые бочки. Для того чтобы подобное виноделие перестало существовать, нужно было создать лучшее, правильное, оснащенное многовековым опытом виноделов Южной Европы.

Таким виноделием решил заняться сам Воронцов.