Таврида: земной Элизий

Приморские склоны готовились для рассадки виноградных чубуков, а там, где оставались следы старых садов, проектировались парк и фруктовые насаждения. Внизу у берега и наверху у старой часовни начали возводить постройки.

Внизу строился подвал еще обширнее ай-данильского. В нем устроили особую винотеку – хранилище для бутылок, будущих коллекций Воронцова.

Ай-данильские и массандринские виноградники были сущим чудом. Они начали приносить доходы раньше, чем Воронцов успел окончательно и прочно обосноваться на южном берегу.

Пример Воронцова немедленно вдохновил всех дельцов из числа помещиков южного побережья. Так, один из них, барон Бернгейм, владелец земель в Ай-Даниле, устроил образцовые виноградники силами религиозной паствы своей тещи – знаменитой Крюднер, мистической подруги Александра I. Труды паствы давали барону до десяти тысяч рублей дохода в год (в 1834 году).

Большие и малые землевладельцы южного берега спешили устраивать виноградники, наскоро сооружать подвалы и давить вино новыми усовершенствованными способами. Осенью 1830 года на южном берегу произвели пятнадцать тысяч ведер вина, каждую новую осень цифра эта увеличивалась. В 1835 году южнобережные виноделы выпустили тридцать восемь тысяч ведер вина, которое не могло идти в сравнение с плохими винами Центрального и Ввосточного Крыма. Теперь «весь южный берег был засажен виноградными лозами и производил вина на миллионы рублей».

Воронцов избрал Крым своей летней резиденцией и уделял ему много времени. Тот, кто бывал на южном берегу в 10-е и 20-е годы, теперь не узнавал этих мест. Перевальная дорога резко изменила облик полуострова. Судоходство явилось еще более важным средством оживления края.

По ходатайству Воронцова были выданы казенные суммы для покупки судов, которые затем становились собственностью акционерного общества.

Уже в конце 30-х годов к Ялтинскому, Севастопольскому и Феодосийскому портам стали ежедневно прибывать первые пароходы (пироскафы «Петр Великий», «Северная звезда» и другие). Пути сообщения изменили облик южного берега. Началась лихорадочная скупка земель, стремительное возведение замков, дач. Из пепла и руин возродилась Ялта, украсилась изящной новой колокольней и дачами, которые стремились походить на дворцы средиземноморских курортов, хотя и смахивали на барские усадебки, расположившиеся в уездном городке.

Таврида обстраивалась. Симферополь стал заправским губернским городом со всеми полагающимися учреждениями. Были открыты первая «городовая больница», странноприимный дом и даже гимназия. Возникли богатое дачное предместье по Салгиру и городской сад. Приводились в порядок и обстраивались Феодосия, Керчь, Евпатория и Старый Крым. Особенно посчастливилось Керчи. Воронцов назначил градоначальником Керчи любителя древностей, бывшего адъютанта Ришелье – Ивана Александровича Стемпковского, который оказался не только ученым археологом, но и прекрасным хозяином. Он написал блестящий доклад о портовых возможностях Керчи и о современном печальном ее положении. В результате этого доклада городу была дана особая государственная субсидия в пятьдесят тысяч рублей ежегодно. Эти деньги выдавались керченским градоначальникам и много лет спустя после смерти Стемпковского, случившейся в 1832 году. Стемпковский починил, почистил и украсил Керчь. Просто удивительно, как много успел он за четыре года жизни в Керчи. При нем открыли уездное училище, заложили городской сад, начали строить новую пристань и учредили музей.

В Севастополе в 1830 году было тридцать тысяч жителей: моряки, их семьи, мастеровые и рабочие. Когда стали строить доки, людей появилось еще больше. По мере того как ширились парадная набережная и прилегающие к ней линейно расположенные улицы, лачуги забирались выше и вскоре усы́пали все холмы. Разрослись слободки Корабельная и Артиллерийская, и жизнь этих слободок обособилась от городского центра, подобно тому как помещичья деревенька особится от великолепного барского дома.

Природа на юге снисходительна к беднякам, и тем, которым решительно не на что было купить бревен и черепицы, она благородно предоставляла убежище в пещерах и нишах податливых известковых скал. Одна стена вместо четырех сильно облегчала усилия строителей. Скалы были хорошо защищены от холодных ветров. В конце концов эти слободки имели даже веселый вид: домики сверкали белизной, а виноград и вьющаяся фасоль прикрывали все грехи архитектуры. В слободках жили матросские жены, вдовы, яличники, рыбаки. Когда началось строительство доков, рабочие стали селиться в землянках по всему пути строящегося канала.

Проект доков по тому времени был грандиозен, и утверждение его делало честь Воронцову. Речь шла о том, чтобы отвести речку Чурук-су (или Черную), или Инкерманку, как ее именовали, в новое русло.