Таврида: земной Элизий

О том, что татары обосновались здесь недавно, свидетельствовали и стены мечети, явно принадлежавшие прежде греческой церкви. Из Ай-Василя тропа спускалась в Дерекой, предместье Ялты, занимавшей в ту эпоху лишь территорию нынешних морского вокзала, автостанции и старого базара. Ялта в 1820 году была береговой татарской деревушкой о двенадцати дворах, и тропа, идущая на запад, к ней не спускалась, а держалась высоты нынешнего шоссе на Аутку. Спуск вниз начинался вблизи того места, где позднее поселился Чехов. В те времена не Аутка была предместьем Ялты, а скорее наоборот: маленькая Ялта была хутором при больших селениях Аутке и Ай-Василе. В прошлом богатая судоверфь, Ялта в конце XV века превратилась в греческий, а с конца XVIII века татарский поселок, где жили лесорубы и плотники, снабжавшие берег незамысловатыми лодками. Аутка была греческой деревней: шумной, не слишком чистой, торгующей и работящей. Под висячими балконами, украшенными резьбой, в двух-трех домах шла торговля кожей, щербетом и сыром. Здесь подавали кофе и курили кальяны. Тропа шла из Аутки вниз, более или менее совпадая с так называемой нижней дорогой через Ливадию и тропой, получившей название «царской», и вела в Ореанду и Алупку. Места, которые видел Пушкин на пути, совершенно не походили на теперешние. Об этом удивительном несходстве мы можем судить по одному рисунку Карла Брюллова, имеющему подпись: «Пещера Трофонеева при Ливадии». С некоторыми неточностями, свойственными живописцам, здесь изображена Ливадия и еще недостроенный дворец графа Потоцкого, на месте которого (в 1911 году) был возведен царский ливадийский дворец. В начале 30-х годов (время эскиза Брюллова) здесь еще не было и помину тенистого парка, но окрестные холмы были усеяны жилыми домиками и развалинами древних сооружений. На эскизе отчетливо видны крепостные стены и множество башен. Значительнейшая из них с характерными зубцами, венчает самый высокий из холмов (отрогов Магаби-яйлы), мелкие, сужающиеся кверху – у поселка, разбросанного в небольшой долине у скал. Минарет и узкие башни свидетельствуют о том, что поселок турецкий, из тех, которые лепились к юстиниановским крепостным стенам, неся береговую охрану. Стены и башни, именуемые всюду в Крыму генуэзскими, вероятно строились еще при византийском императоре Юстиниане (VI век)[154], опоясавшем всё побережье Крыма, а затем достраивались и подновлялись итальянцами в XIII–XV веках и турками в XVI–XVIII веках. Несколько домиков, крытых черепицей, были совсем новенькими. В 1820 году еще не начинали строить дворец, но Пушкин видел башни и домики Ливадии. За Ливадией начиналась береговая кордонная тропа, совпадавшая с нынешней «царской». Леса во времена Пушкина так же густо покрывали холмы Ореанды (на карте Мухина – «Урьянды»), но тогда лесные породы (дуб, граб) перемежались не с декоративными, парковыми, а с остатками фруктовых садов. «Отсюда спокойный путь идет прелестными местами, – пишет в своих “Досугах” Павел Сумароков, – и ты видишь на расстоянии верст 10 природный сад… Веселый лесок продолжается, как нарочно насажденными аллеями, сквозь соединенную густоту коих пронизает решетчатый свет, и где по опушке яблони, груши, черешня, шелковица выставляются к бесплатному лакомству проезжающих». Сумароков пишет, что Мисхор, Кореиз и Алупка «составляют почти одно селение и тут сросшиеся верхи деревьев грецкого ореха удивительной толстоты осеняют приятный, крытый путь».

Алупке отдали дань восхищения все современники Пушкина, описывавшие южный берег Крыма. Именно она была местом отдыха большинства тогдашних путешественников. Все художники, желавшие запечатлеть величественные скалы Ай-Петри, на фоне их писали маленькую идиллическую саклю, служившую придорожной гостиницей. Такое изобретение украшает «Досуги крымского судьи» Павла Сумарокова. На гравюре – скалы и маленькая сакля, бочком приютившаяся среди огромных глыб диорита. Около сакли два молодых кипариса, те самые, которые были посажены в 1787 году в честь приезда Екатерины в Крым[155]. Во дворик въезжают три всадника, явно принадлежащие дворянскому сословию. Широкая галерея сакли гостеприимно открыта. Художник запечатлел момент прибытия путешественников. Такую же, но более обширную саклю селения Алупки мы видим на акварельном эскизе Мевиля, сделанном в 1816 году. На том же фоне скал изображен домик с плоской крышей и деревянными крепленьями по карнизу, с деревянными решетками в двух окнах. Прохладой веет от балконной ниши, открытых дверей узенького длинного сарая и виноградной беседки. Вот где истомленный жарой путешественник найдет отдых, будет сладко спать. Настежь открыта калитка увитой виноградом изгороди. Пышные свисающие гроздья образуют арку над входом. Тоненькая татарка в чадре, входит с кувшинами во дворик, по которому расхаживают петухи и куры.