Таврида: земной Элизий

Для нас Севастополь сейчас настолько оброс историческими воспоминаниями, что трудно представить, как можно не посвятить ему хотя бы несколько часов. Но в 1820 году Севастополь был интересен скорее самой своей молодостью (он возник всего тридцать восемь лет назад), своими бухтами и новым флотом, чем памятниками историческими. Античный и средневековый Херсонес как город-музей еще не существовал. На месте его был навал камней, огорчавший знатоков: Палласа, Муравьёва, Кёппена. Единственным обозримым историческим памятником были Инкерманские пещеры, руины монастыря эпохи первых христиан. Но туда надо было плыть катером к устью Узеня (реки Черной), и можно сказать с уверенностью, что Пушкин там не бывал. Добравшись из Георгиевского монастыря верхами до южной части города, Пушкин и Раевские, по-видимому, сели на катер (в ту эпоху – большая гребная лодка) и переправились через Северную бухту, откуда шла дорога на Бахчисарай. Муравьёв в своем «Путешествии» описывает этот «перевоз через большую гавань», на 14-весельном катере, после того как он прибыл в Севастополь экипажем из Симферополя. «Тут катер ожидал меня, и я поплыл», – повествует Муравьёв. Его доставили к пристани, «графскою названной» (в честь графа Войновича, одного из первых начальников Севастопольского порта). Если Муравьёву, лицу гораздо менее почтенному, чем генерал Раевский, был подан катер и отведен дом «на самом углу залива Артиллерийской бухты», то, несомненно, и генерал со своими спутниками был встречен так же, и ему были предоставлены и катер, и апартаменты для отдыха. Вероятно, и обед был подан не хуже чем Муравьёву, и Пушкин тоже отведал: «устерс, крабов, креветок, молов ‹…› кефали, сгомбрии[174] и морских игл»[175]. Переправой через залив и отдыхом в каком-нибудь из домов у «Графской пристани», вероятно, и ограничилось пребывание Пушкина в Севастополе. Он увидел, да и то мельком, лишь общий рисунок берега, причудливо изрезанного десятью бухтами и амфитеатр городка, рассыпанного по белесым холмам. Может быть, в памяти его запечатлелись белизна камня, белая пыль и синева морских заливов, и подобные пчелиным ульям слободские хижины, встроенные в пещеры. Насколько можно судить по истории Черноморского флота, Пушкин не мог быть поражен лесом мачт. Он увидел лишь несколько фрегатов, ботов, множество катеров, или попросту гребных лодок, флотских и рыбачьих.

Глядя на Севастополь, обступивший заливы, и на сухую, поросшую полынью землю у Казачьей бухты, впору было вспомнить осаду византийского Херсонеса, которую учинил Киевский князь Владимир в конце X века.

В экипажи сели не позднее полудня (иначе не могли бы оказаться в Симферополе утром 8 сентября, как о том свидетельствует запись Геракова). Укатанная дорога шла на север, к лесистым холмам селения Учкуй, по мосту через речку Бельбек, долина которой славилась своими садами и огородами еще во времена Крымского ханства. К следующему селению – Дуванкою – дорога обходила холмы, а за Дуванкоем довольно круто поднималась. «Селение прекрасное, – пишет о Дуванкое Муравьёв. – Тополи, минареты, чистенькие татарские домики, сады, окрашенные ручьями, искусственно проведенными для поливания виноградников»[176]. Путь от Бельбека к Каче и до самого Чурук-Су, мутной речонки в Бахчисарае, напоминал путешественнику уже не о «земле классической», но о ханском Крыме, о золотоордынском улусе, который с помощью Гиреев принес немало бедствий Русскому государству. Здесь то и дело появлялись минареты, тюрьбе (мавзолеи), чалмы и фески, венчавшие могильные столбики. Здесь в долине Качи были в то время еще видны основания и руины загородного дворца Гиреев и мечети магометанского монастыря. Когда-то (до конца XVII века) здесь был и посольский стан, где русские дипломаты месяцами, ожидали конца переговоров с ханом или калгой. Селение Азис, впоследствии ставшее предместьем Бахчисарая, окружало в то время еще не разрушенную мечеть, древнейшую в этих местах.

Бахчисарай

7 сентября около шести часов пополудни – 8 сентября, раннее утро

Почтовая станция Бахчисарай находилась на пути из Севастополя в Симферополь, примерно там же, где и нынешняя автобусная. От нее, как и теперь, ответвлялась дорога в город, вполне удобная для экипажей. Каждый новичок, наслышанный об удивительном местоположении Бахчисарая, бывает разочарован пустынным и равнинным видом на Эски-Юрт и Азис, принимая их минареты и купола мечетей за бахчисарайские.