Театр души

Для Фрейда перверсия существует там, где отличается от нормы объект (гомосексуальность, педофилия), зона (избегание половых органов), цель (поиск боли), а также ситуация, в которой оргазм подчинен непременным внешним условиям (фетишизм, вуаеризм). Эти описания, конечно, подразумевают концепцию сексуальной нормы, определенной Фрейдом как «соединение гениталий в акте, известном как копуляция» (Freud, 1905; 149). В этом же эссе он пишет, что «патологический характер перверзии обнаруживается не в содержании новой сексуальной цели, а в ее отношении к нормальной». Концепция нормальной сексуальности во фрейдистском подходе вызывает много вопросов. Дональд Мельцер (Meltzer, 1977) обсуждает проблему «нормативной установки» Фрейда и указывает, что Фрейд придавал весьма высокую ценность гетеросексуальности, словно это единственный аспект инфантильной сексуальности, который заслуживает выживания во взрослой жизни. Мельцер подчеркивает факт, что у взрослых не-невротическая и не-извращен-ная сексуальность все еще принимает множество форм. Но даже, по видимости, подписываясь под концепцией «нормативного сексуального поведения», Фрейд также утверждал, что расположенность к перверзии — не редкость и не особенность, а всего лишь часть так называемой нормальной конституции (1905).

В ранних формулировках Фрейда перверзии — просто превратности сексуального влечения, фиксации на ранних стадиях развития либидо. Модификации более поздней структурной модели привели к концепции Суперэго как наследника эдипова комплекса и значительно обогатили понимание перверзной структуры в эдипальных терминах. Но, возможно, случай «человека-волка» вынудил Фрейда исследовать глубже проблему перверзий. Во время этого анализа Фрейд открыл, что часть ответа на их загадку следует искать в сложной ситуации, в которую попадает ребенок, столкнувшись с первичной сценой и эмоциями, ею порождаемыми. В других работах (1919, 1924,1927,1938а) Фрейд уже признает, что сексуальную перверзию нельзя считать всего лишь фрагментом детской сексуальности, избежавшим вытеснения. Знаменитый афоризм: «невроз — негатив перверзии» (1905а; 231) можно считать несколько неадекватным, хотя он совершенно верен в отношении невротической структуры.

Для Фрейда было более, чем очевидно, что трудности в разрешении эдипова комплекса являются источником и перверзии, и невроза, а клинической опыт первой полусотни лет подтвердил это открытие. Мы могли бы сказать, что неосексуальные изобретения это, на одном уровне, попытка перескочить многочисленные последствия кастрационной тревоги и сохранить, под камуфляжем самого сексуального сценария, скрытую инцестуозную привязанность к инфантильным сексуальным желаниям (McDougall, 1978; 21-86). Эдипаль-ная констелляция, конечно, сосредоточена вокруг главной роли отцовской фигуры. Образ матери, в ее примитивном аспекте груди-матери или первичного окружения, не формирует часть этой констелляции в классической фрейдистской теории. Хотя теория либидо придает значительную важность самым ранним отношениям мать-дитя, Фрейд не копался в проблематичных вопросах архаичных сексуальных переживаний и фантазий ребенка и их потенциальном воздействии на дальнейшую эдипальную констелляцию. Более того, он был склонен идеализировать ранние отношения с грудным ребенком, в особенности — матери к сыну. На взгляд Фрейда, объектом желания мужчины была женщина, а женским желанием — ребенок-мальчик. Фрейд, видимо, с большой неохотой воспринимал отношения мать-младенец иными, чем прекрасные, и в действительности размышлял, не может ли этот период быть основой для мифа о рае. Хотя он признавал, что «объект» рождается в моменты ненависти, он не оставлял места идее «недостаточно хорошей» матери ни в сознании ребенка, ни в историческойреальности материнской псюхе. Что ж, если основа фантазии о рае находится в ностальгическом переживании себя младенцем у груди, то, возможно, здесь же находится и фантазия об аде. Идеализация материнства в трудах Фрейда несколько затеняет важность генитальной женщины, чье желание не ограничено ребенком, хоть мальчиком, хоть девочкой.

Идеализация материнства часто служит для маскировки ненависти и деструктивной зависти, которую ребенок во взрослом неизбежно питает к груди-матери. Ранний образ матери играет постоянную, неотъемлемую роль в бессознательном всех неосексуальных творцов. Идеализированный материнский образ не только предполагает, что у матери нет никаких сексуальных желаний, но и содержит неявное отрицание важности генитальных различий. Вера, что различие между полами не играет никакой роли в возбуждении сексуального желания, лежит в основе всякого неосексуального сценария (McDougall, 1978).

МЛАДЕНЧЕСКИЙ АУТОЭРОТИЗМ