Театр души

Мои собственные наблюдения (1978) понудили меня отметить частоту, с которой психосоматические заболевания случаются у пациентов, которые выстроили организованную неосексуальность. В главе 5 упоминается о дифференцирующих факторах, которые приводят, скорее, к психосоматическому, чем к неосексуальному исходу. Психосоматические больные, которые не создали девиантную сексуальность, часто описывают идентичное нарушение в младенческом аутоэротизме, в особенности отсутствие нормальной мануальной мастурбаторной активности в детстве и подростковом возрасте. Возможно, отношения мать-младенец отмечены подобным же телесным контактом и аффективным обменом. И неосексуальные, и психосоматичные пациенты сообщают гораздо чаще среднего о раскачивании тела и младенческой бессоннице наряду с дерматологическими и респираторными проблемами. Эти явления, видимо, возникают из раннего нарушения катексисов тела и конструкции нар-циссических связей между псюхе и сомой, а также из преждевременного разрыва сверхважной связи рука-половой орган, которая управляет в младенчестве тем, что Шпиц (Spitz, 1949) назвал «генитальной игрой». Маленький ребенок, который неустанно стремится к аутоэротическому удовлетворению вопреки этим нарушенным связям между телом и сознанием и между рукой и гениталиями, должен будет изобрести другую сексуальную активность и другие зоны возбуждения. Задержки мочи, игры с фекалиями, беспрестанное трение тела в поиске болезненных ощущений, мотание головой, раскачивание и другие подобные действия — это все попытки почувствовать тело живым и пригодным для психической репрезентации в качестве целого, имеющего границы и приятные возможности.

Эти виды активности выполняют тогда одну из главных функций младенческого аутоэротизма, а именно, они становятся компенсацией за отсутствие объекта и болезненные аффекты, которые сопровождают эту потерю. Почти не вызывает сомнений тот факт, что у того, кто стал эротическим новатором, младенческий аутоэротизм отклонился от нормального задолго до эдипального кризиса, и что элементы будущего неосексуального творения существовали уже тогда. Расстояние, которое отделяет руку субъекта от половых органов, в некотором смысле, измеряет расстояние, которое существует между нарциссической репрезентацией себя самого и репрезентацией сексуальной идентичности. Аутоэротическое стремление младенца сделать свое тело эрогенным служит не только инстинктивным или объектным потребностям; это еще и поиск доказательства своего психического существования и своей способности сохранять чувство личной идентичности, будучи отделенным от Другого. Слова анализантов, описывающие акты перверзии, служат этому примером. «Только в это время у меня есть доказательство, что я действительно существую, и моя жизнь имеет какой-то смысл», — сказал фетишист о своей сексуальной практике. Эксгибиционист выразился так: «Пока это длится, я действительно чувствую, а потом я затихаю надолго». Софи (о которой говорилось в предыдущей главе) часто повторяла: «Беатриса заставляет меня страдать, но или жизнь с ней или смерть одной».

Так по-разному эти пациенты компульсивно ищут во внешнем мире объект, акт или человека, способного помочь им уйти от экзистенциальных сомнений и пустоты или мертвенности во внутреннем психическом мире. Неосексуальный акт должен воплощать нар-циссическо-фаллическую репрезентацию, чтобы победить эдипаль-ную и нарциссическую кастрационную тревогу. В то же время, фетиш, партнер или частичный объект представляют собой первичный материнский объект, необходимый, чтобы победить состояние внутренней смерти и посмертного пробуждения деструктивных импульсов и смертельных влечений.

СОЗДАНИЕ НЕОСЕКСУАЛЬНОГО ЭРОТИЧЕСКОГО ТЕАТРА

Как мы сидели, так называемую извращенную сексуальность нельзя удовлетворительно понять ни как просто регресс, ни как просто отклонение сексуальных влечений. Это неореальность, сотворенная психическим трудом ребенка, чтобы примирить бессознательные проблемы обоих родителей. Родительских проблем две: неразрешенные сексуальные конфликты, которые часто отражены в детских воспоминаниях о родительских сообщениях, и глубокая нарциссическая тревога, которая вынуждает обоих родителей к попыткам исцелить свои нарциссические раны или контролировать нарциссические страхи, ограничивая и контролируя развивающуюся сексуальность своих детей.