Читаем Театральные подмостки (СИ) полностью

Знаете, эти фрагменты были очень странные: я не понял, чьими глазами я смотрел. Я не видел никакого "своего" тела, не слышал никаких мыслей. Очень странное чувство... Кто-то совершенно таинственный и непостижимый для человеческого разума. Даже страшно подумать...

Надо же, кто-то невидимый всегда смотрит вслед трусливому ничтожеству, которое спасает свою шкурку.

Но вот что интересно: это капание в чужих гнусных жизнях привело меня к удивительному открытию, связанного с Ксенией... Я вдруг вспомнил, что в молодости со мной произошёл похожий случай. Только в отличие от Стасика и Оскара я поспешил на помощь.



Явление 3




Проверка на вшивость



Не подумайте, что хвастаюсь, но этот случай никак не обойти. Помню, я также услышал крик девушки о помощи и тоже её держали двое пьяных отморозков. Было немножко страшновато, но ещё страшней было пройти мимо. Как-то с детства меня приучили, что, когда зовут на помощь, нет места ни разуму, ни рассудку, нельзя медлить ни секунды. Ну и вот, была какая-то словесная перепалка, затем скоротечная драка. Драчун из меня, конечно, не ахти, но тогда мне удалось легко с ними справиться. Они были до того пьяные, что один из них, размахнувшись, сам упал, а другого -- я только маленько тюкнул, он и брякнулся. Помню, девушка ещё совсем молоденькая, ей, наверное, не было и пятнадцати. А мне где-то двадцать -- двадцать два, точно не скажу. Потом я проводил её до дома и больше никогда не видел.

На этом мои воспоминания закончились, и я уж было собирался подумать о чём-то другом, как вдруг меня закинуло в этот фрагмент моей жизни. И я снова с удовольствием увидел всё то, что произошло тогда. Только смотрел уже не своими глазами, а глазами того таинственного и непостижимого. К тому же меня ждало, не побоюсь этого слова, великое открытие...

Тот невидимый, чьими глазами я смотрел, не сводил своего взгляда с девушки. Причём это было очень странное зрение. Я рывками оказывался то в одном месте, то -- в другом, иной раз совсем близко, на расстоянии вытянутой руки. Конечно же, я смог очень хорошо рассмотреть эту милую девушку. К своему удивлению, я узнал в ней... Ксению. Да, это и правда была она, ещё совсем молоденькая, в смешной розовой курточке.

И так забавно было смотреть на неё и на себя со стороны, на этого хоть и окрылённого победой, но уставшего молодого Бешанина, который равнодушно поглядывал на Синичку и даже не подозревал, что встретил родственную душу и свою любимую. Оно и верно, какая-то девчушка, которая и школу-то не закончила. Провожая её до дома, он что-то говорил невпопад, больше молчал и даже не смотрел на эту совсем непростую незнакомку. А она, всё ещё напуганная, тоже молчала, но иногда с интересом поглядывала на своего спасителя.

Расстались мы тогда просто и незатейливо. Я незамысловато пошутил, вышло как-то неловко и неостроумно, но без пошлости. Синичка робко благодарила. Потом я смущённо махнул рукой и отвернулся. Тут видение закончилось, и я очутился в своём театре.

Я почему-то стоял на самом краю авансцены, так, что носки моих туфель свисали с подмостков. Растерявшись, я потерял равновесие и чуть было не упал вниз.

Потом я долго ходил взад-вперёд по зрительному и думал, думал... Да, есть от чего раскинуть мозгами. Вспоминал каждую чёрточку лица Ксении, каждое её слово, безуспешно пытался вникнуть в смысл происшедшего и размышлял о превратностях человеческой судьбы.

Интересные всё-таки на этом свете вещи проясняются. Получается, Синичка подросла и через сколько-то лет увидела меня на сцене театра или в каком-то фильме и, возможно, узнала. Вот где собака зарыта! Почему же я её не узнал? Видимо, она за годы расцвела в прекрасную девушку, хотя и тогда не была гадким утёнком. Обычная история: девчонки могут себя так перекроить -- случись, и мама родная не узнает.

И вот с тех пор прошло, страшно подумать, тринадцать лет, а мы так и не познакомились. Эх, хорошо на этом свете раскладывать по полочкам. Теперь-то ясно, что та наша далёкая первая встреча случилась неспроста. Видимо, это было начало какого-то хитроумного и с дальним прицелом плана, который так и не... или всё-таки ещё исполнится?..

Странная штука, пробираюсь по закоулкам тустороннего мира, как моль в шкафу с фонариком, и, не в силах решить все эти загадки и уравнения, погружаюсь всё больше и больше в беспросветную мглу. Вот ничегошеньки не понимаю!

Уснул, как обычно, внезапно. И опять снилось мне, как наши молодые гримёрши Аня и Маша колдуют над моей внешностью.

На этот раз я сидел перед зеркалом спокойный и умиротворенный, и живые огоньки мелькали в моих глазах.

-- Ваня, а правда у тебя свидание скоро? -- спросила Аня.

Не успел я и слова сказать, как она с важностью проговорила:

-- Надо тебя хорошо подготовить. Вшей как следует вычесать...

-- Так у Вани же нет вшей! -- удивилась Маша. -- Его проверяли.

-- Ах да, я и забыла. Ваня у нас молодец. Другие актёры парики сдают -- замучаешься вшей вычёсывать, а с Ваней такого никогда не было.

-- И не говори, я уже даже не проверяю. Знаю, что всё в порядке.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Крылатые слова
Крылатые слова

Аннотация 1909 года — Санкт-Петербург, 1909 год. Типо-литография Книгоиздательского Т-ва "Просвещение"."Крылатые слова" выдающегося русского этнографа и писателя Сергея Васильевича Максимова (1831–1901) — удивительный труд, соединяющий лучшие начала отечественной культуры и литературы. Читатель найдет в книге более ста ярко написанных очерков, рассказывающих об истории происхождения общеупотребительных в нашей речи образных выражений, среди которых такие, как "точить лясы", "семь пятниц", "подкузьмить и объегорить", «печки-лавочки», "дым коромыслом"… Эта редкая книга окажется полезной не только словесникам, студентам, ученикам. Ее с увлечением будет читать любой говорящий на русском языке человек.Аннотация 1996 года — Русский купец, Братья славяне, 1996 г.Эта книга была и остается первым и наиболее интересным фразеологическим словарем. Только такой непревзойденный знаток народного быта, как этнограф и писатель Сергей Васильевия Максимов, мог создать сей неподражаемый труд, высоко оцененный его современниками (впервые книга "Крылатые слова" вышла в конце XIX в.) и теми немногими, которым посчастливилось видеть редчайшие переиздания советского времени. Мы с особым удовольствием исправляем эту ошибку и предоставляем читателю возможность познакомиться с оригинальным творением одного из самых замечательных писателей и ученых земли русской.Аннотация 2009 года — Азбука-классика, Авалонъ, 2009 г.Крылатые слова С.В.Максимова — редкая книга, которую берут в руки не на время, которая должна быть в библиотеке каждого, кому хоть сколько интересен родной язык, а любители русской словесности ставят ее на полку рядом с "Толковым словарем" В.И.Даля. Известный этнограф и знаток русского фольклора, историк и писатель, Максимов не просто объясняет, он переживает за каждое русское слово и образное выражение, считая нужным все, что есть в языке, включая пустобайки и нелепицы. Он вплетает в свой рассказ народные притчи, поверья, байки и сказки — собранные им лично вблизи и вдали, вплоть до у черта на куличках, в тех местах и краях, где бьют баклуши и гнут дуги, где попадают в просак, где куры не поют, где бьют в доску, вспоминая Москву…

Сергей Васильевич Максимов

Культурология / Литературоведение / Прочая старинная литература / Образование и наука / Древние книги / Публицистика
Следопыт
Следопыт

Эта книга — солдатская биография пограничника-сверхсрочника старшины Александра Смолина, награжденного орденом Ленина. Он отличился как никто из пограничников, задержав и обезвредив несколько десятков опасных для нашего государства нарушителей границы.Документальная повесть рассказывает об интересных эпизодах из жизни героя-пограничника, о его боевых товарищах — солдатах, офицерах, о том, как они мужают, набираются опыта, как меняются люди и жизнь границы.Известный писатель Александр Авдеенко тепло и сердечно лепит образ своего героя, правдиво и достоверно знакомит читателя с героическими буднями героев пограничников.

Александр Музалевский , Александр Остапович Авдеенко , Андрей Петров , Гюстав Эмар , Дэвид Блэйкли , Чары Аширов

Приключения / Биографии и Мемуары / Военная история / Проза / Советская классическая проза / Прочее / Прочая старинная литература / Документальное
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2

Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===

Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (Мирский) , (Мирский) Дмитрий Святополк-Мирский

Культурология / Литературоведение / Прочая старинная литература / Образование и наука / Древние книги