TEENариум. Антология невероятных историй

– Ты смёшная. Но это нё поможёт. Насобирай опавших цвётов, сколько сможёшь. Только опавших – нё рвать! Свари вареньё из магнолий, напои им сёстру. Тогда вёрнёшь.

– Ва-ренье… В смысле? Варенье из магнолий? Что за бред? Магнолии – не съедобные! Как его варить?

– Собирай лёпестки. Пока они ёсть.

– Да их здесь целая… – Я осеклась.

Еще секунду назад все было завалено магнолиевыми лепестками, но с каждым мгновением их становилось все меньше. Я бросилась собирать их в охапку, заталкивала в карманы курточки, джинсов, за пазуху – кто знает, сколько их на варенье понадобится? Я успела ухватить еще горсть лепестков в руки, прежде чем они полностью исчезли с земли. А рвать нельзя. Вроде бы. Если я правильно поняла ёканье этого чудака в колпаке.

Ладно, может, этого и хватит.

Объяснил бы чудак, как его все-таки варить.

– Эй, может, скажешь… – Я говорила с пустотой.

Кем бы ни был тот, кто называл себя Справедливостью, он исчез.

Супер. И куда теперь?

Сейчас, когда воздух очистился от бесконечных лепестков, стали видны цветущие деревья и тропинка между ними. Аккуратная такая, словно нарисованная.

Я пошла к магнолиям.

Они тянули ко мне ветви, касались лепестками, шелестели, словно шептали что-то. Среди невнятного шороха четко различалось слово «сестра».

– Да, я ищу сестру! – крикнула я и зачем-то подняла над головой куклу. Одной рукой, во второй были лепестки. – Кто-нибудь, помогите мне! Кто со мной говорит? Покажитесь!

Я вертелась вокруг своей оси, но так никого и не увидела. Только деревья зашелестели с новой силой. «Сестра. Сестра. Сестра-а-а…»

Тропинка резко оборвалась. И остановилась она у совершенно голого дерева, без листьев и цветов, с сухими ветками.

«Сестра, – прозвучало совсем уж отчетливо. – Гибнет. Наша сестра. Беда».

– Что же я могу сделать? – Я оглянулась на деревья, что нависали ветвями вокруг. – Мне бы свою найти. И вот, – я показала им опавшие лепестки, – варенье сварить. Не знаете, как?

«Се-е-естра-а-а…»

Что-то царапнуло меня по плечу, и я увидела сухую ветку. Она тянулась к моим рукам. К лепесткам!

– У тебя тоже когда-то такие были, да? – Я наколола один небольшой лепесток на сухую ветку.

Он большой роли в варенье не сыграет, но вдруг дереву так будет веселее?

Лепесток исчез. Тут же. Только что висел перед глазами, а теперь там… распускался крохотный зеленый росточек!

– Ну надо же. – Я попятилась.

«Сестра-а-а. Мало. Погибнет. Сестра…» Со всех сторон меня окружали ветви – и пахучие, с цветами, и сухие, безжизненные.

– Вы хотите еще цветов? Но это же для Алевтины. Ладно, я дам вам лепестков, а вы потом натрусите мне новых, договорились? Обрывать вас нельзя…

«Сестра-а-а…»

Я положила куклу на землю и принялась развешивать лепестки на ветки. Старалась обходить дерево с разных сторон, вскарабкалась на вершину даже, и вскоре оно уже вовсю зеленело.

А у меня устали руки и ноги, аж дрожали, как у старой бабки. Я прислонилась к стволу зеленеющего дерева.

– Ладно. Давайте мне новые лепестки.

Магнолии вдруг оказались несколько от меня в отдалении, их зеленеющая сестра тоже исчезла – лишившись ствола под спиной, я плюхнулась на землю. Рядом с куклой.

– Эй, так нечестно! – крикнула я деревьям, маячившим шагах в тридцати от меня, и бросилась к ним.

Но как ни старалась, не смогла приблизиться ни на шаг.

– Неблагодарные! – Я лихорадочно проверяла карманы. – Я на вас половину цветов извела. Если не больше. Ладно, – пробормотала потом, поднимая Алевтину, – хотя бы половина у меня еще осталась. Может, подловлю еще этих нахалок и стрясу остальное. Пойдем, сестричка.

Я прижала к себе куклу.

Магнолии на пути мне больше не попадались, зато встретились большие шарообразные кусты. Зеленые и яркие. И над ними летал пушистый рыжий мячик. Он попискивал и сверкал глазами. Из-за кустов раздавались еще какие-то звуки. Похоже, он милый. И, кажется, с кем-то играет. Я торопливо обошла кусты и замерла.

За кустами носились уродливые птицы, похожие на кур, только с очень большой головой и непомерно большими когтями. Они пинали изо всех сил несчастный рыжий шар, били его клювом, царапали когтями. Он пищал – вовсе не весело, как мне сначала показалось. Ему было больно и страшно. Он отчаянно метался между птицами, пытался ускользнуть, но только получал новый удар или пинок.

– Эй, вы, курицы корявые, отпустите его немедленно!!! – завопила я.

Курица, что как раз держала несчастный шар лапой, смерила меня косым взглядом и с нескрываемым удовольствием вырвала из пленника клок шерсти. Затем швырнула его другой квочке.

– Ах вы ж… – От злости я сжала в руке несколько лепестков, они тут же слиплись в комок – противный и скользкий.

Еще и цветы испортила! В сердцах я швырнула комок в курицу. Она громко кудахтнула, подпрыгнула и завертелась волчком. В том месте, куда я попала, перья ее осыпались, кожа покраснела.

– Ага! Вот, значит, как. – Я засунула Алевтину под куст и лихорадочно лепила комки, а затем швыряла их в кур.

Очень скоро возле кустов осталась только я и рыжий шар.

– Как ты, маленький? – Я взяла шар на руки, приложила к боку, где вырвали шерсть, еще один лепесток.