TEENариум. Антология невероятных историй

Вошла бабуля Пенни, открыла клетку и выпустила попугая, как она сказала, «на свободу». Она так делала, когда Пол начинал слишком часто повторять «жизнь коротка». Пол тут же спрыгнул со стола на пол и, где подскакивая, где перелетая – летал он плохо, – обследовал все уголки комнаты, добрался до кровати Брюса, прыгнул на нее и тут же нагадил на одеяло.

– Ну, ты и фрукт! – возмутился Брюс.

Бабуля Пенни, со смехом убирая за питомцем и водворяя его в клетку, объяснила, что это случилось из-за дыни, которой Брюс, очевидно, угостил Пола.

Остаток дня прошел довольно бездарно. Брюс ковылял по комнате, рассматривая висевшие на стенах картинки в рамках на религиозные темы, и ждал, ждал Джинни, а она все не шла. Он спросил Грэни Пенни, не собиралась ли Джинни навестить его. Нет, не собиралась – она с друзьями готовится к Фестивалю, и у них сейчас дел по горло.

Брюс был потрясен, когда осознал, что чувства, вскипевшие в нем в этот миг, были ревностью, обидой и возмущением. Он снова лег на кровать и отвернулся к стене: «Никому я не нужен и не интересен».

Как же он обрадовался, когда вдруг услышал, как на кухне бабуля Пенни кому-то строго выговаривает, а молодой девический голос ей возражает. «Неужели Джинни?» Брюс быстро сел на кровати, опустив ноги.

Открылась дверь, вошла… нет, не Джинни. Вошла высокая девушка, в коротких шортах, подчеркнувших длинные ноги, и в облегающем свитере, тоже не скрывающем достоинства ее фигуры. Светлые длинные волосы были стянуты на затылке резинкой, образуя пышный конский хвост. Да, и еще умело нанесенный макияж. Следом вошла недовольная Грэни Пенни.

– Вот, – сказала она, – это наша мисс Блэкмор. Все ребята готовятся к празднику, а некоторые бродят тут вокруг дома, сами себя ищут.

И, укоризненно посмотрев на «мисс», Грэни Пенни вышла.

Не обращая на эти слова внимания, девушка подошла к Брюсу и томно представилась:

– Кэтрин. Кэтрин Бернет.

Не спросив разрешения, она села на кровать рядом с Брюсом, заглянула ему в глаза и с придыханием, как в кино, произнесла:

– И вправду, синие. Джинни права.

Вот эта последняя фраза только и осталась в воспоминании о гостье, когда она наконец ушла. Хотя Кэтрин говорила много и суетливо о том, что они с Брюсом творческие люди – она училась на курсах парикмахеров в Даркнессе – и они понимают друг друга, а здесь даже поговорить не с кем.

Брюс что-то мямлил невнятное в ответ, тупо соглашаясь со всем, что она говорила. «Джинни права, – стучало у него в голове, – Джинни права».

Похоже, попугаю Полу этот разговор порядком надоел. Он глянул на гостью сердито одним глазом:

– Ну, ты зависла!

Гостья сильно покраснела.

– Ну, это уж слишком! – фыркнула она, взмахнула недовольно хвостом и ушла.

Брюс с недоумением смотрел ей вслед – не понимал, зачем Кэтрин приходила. Девушка показалась ему со странностями. Чего она хотела, почему вдруг сбежала?

Она была стройной, привлекательной, но – и он сам удивился найденному слову, – какой-то жалкой. Иннес Бернет, на вид – ее мать или тетка, хоть и утратила красоту, но жалости не вызывала, а эта…

Поужинав, Брюс почувствовал, как он сегодня устал, и лег в постель. В голове вертелось: «Джинни права, Джинни во всем права».

И хотя он не мог уже вспомнить, в чем права Джинни, с этой мыслью Брюс заснул.

Спал он плохо, сильно болело распухшее колено, ныла медленно заживающая рана на боку, и что-то еще его тревожило, неясный скрежет, доносившийся со стороны озера. Он наконец встал и проковылял к окну. Ночное небо опять очистилось, и круглая луна самодовольно смотрела на Брюса. Вглядываясь в освещенные луной мрачные развалины замка, он напряженно вслушивался, но скрежет больше не повторился. Утром он спросил бабулю Пенни, не слышала ли она каких-либо непонятных звуков со стороны озера, но окна ее комнаты выходили на другую сторону, она ничего не слышала, однако очень внимательно посмотрела на Брюса. Потом подошла к окну и долго смотрела в сторону развалин.

* * *

Только пришлому человеку с первого взгляда эти заболоченные места могут показаться мрачными и унылыми, особенно в ненастную погоду. А приглядишься и замрешь в восторге от перелива красок сфагнового мха – рыжие, черные, зеленые, фиолетовые и даже шоколадные. И по этому цветистому ковру разбегаются в конце лета неровные пятна и целые поляны разноцветного вереска, полукустарники красной брусники и сизой голубики.