Темная история

И не настолько нуждаюсь в помощи. Не смей так думать.

– Уверена? – в его голосе безошибочно читалась ирония, но Габриэль, уже начинавшая привыкать к его настроениям, не обратила на нее никакого внимания. – Но я имел в виду несколько другое. Если ты останешься ночевать, то с утра, по дороге в аэропорт, я смогу завезти тебя в центр.

Аэропорт?…

– Какой еще аэропорт? – На мгновение она насторожилась, чуть не вскочила, готовая встать и бежать прочь: ведь как он мог знать?…

– Хитроу. – Ответ мог показаться насмешкой, не будь его голос лишен малейших интонаций веселья. – Завтра я улетаю в Берлин на рабочую конференцию.

Момент кромешного ужаса прошел, и Габриэль почти без удивления выслушала его следующую фразу:

– Не хочешь со мной?

– Зачем? – Легко было свалить на бренди полный отказ когнитивных способностей, но Габриэль была уверена, что перед Филиппом и его действиями спасовал бы любой из известных истории мудрецов.

– Знаешь, когда мир рухнул, стоит ненадолго сменить декорации. – МакГрегор залпом допил бренди и поставил стакан на подлокотник кресла. Повернул голову, встретившись с ней взглядом, и Габриэль с восхищенным ужасом поняла, что он совершенно серьезен. – Три, максимум четыре дня. Ты же сможешь уехать на три дня?

Габриэль несколько секунд беспомощно смотрела на него, а у мыслей, и без того суматошно теснившихся в ее голове, окончательно случился транспортный коллапс. Вышло что-то вроде «но этого не может быть, потому что не может быть никогда… что вообще происходит?… Берлин?… а, к черту!»

Мысль, гласящая «к черту все!», пришла к финишу первой, с изящной легкостью обставив соперниц на поворотах. Габриэль внутренне поразилась собственному поведению.

Виски из паба? Бренди? Или просто день выдался таким, что впору поджечь мир и любоваться на пожар?

…Пожалуй, последнее.

– Знаешь… я и так завтра улетаю в Берлин. Утренним рейсом. – Так легко было усмотреть во встрече на мосту нечто большее, чем простое совпадение… но эта мысль откровенно пугала, опять и снова заставляя вспоминать о прошлом, тенью стелившимся за ее спиной.

Нет, не стоит думать в этом направлении. Просто – она вновь сделала выбор. И ничего удивительного, что в итоге дорога привела ее назад, к точке отсчета.

И пусть эта мысль о полете в Берлин была внезапной, спонтанной; сейчас размышлять о причинах этого решения не хотелось.

– Тем лучше, – в его голосе не было разочарования, лишь легкое удовлетворение – ровно настолько, чтобы больше не задавать вопросов. Габриэль протянула ему пустой стакан, но Филипп просто поднялся и убрал его в сторону, лишний раз подтвердив необоснованность ее подозрений.

– Мне кажется, я не засну, – слегка беспомощно призналась она, поворошив щипцами угли в камине и добившись лишь вороха искр. Пламя умирало, но ночь уже была на исходе, и даже без отблесков камина в зале уже не было темно.

– Заснешь, – откликнулся МакГрегор, посмотрев в окно. – Скоро утро.

За окном раздалась первая птичья трель, и Габриэль повернула голову в сторону звука, на мгновение почувствовав себя как в далеком детстве – когда занимаешься половину ночи какой-нибудь вдохновенной ерундой, рисуешь или читаешь, а потом так хочется дождаться рассвета, посмотреть на солнце.

– Я все-таки попробую поспать. – Филипп душераздирающе зевнул, не успев вовремя прикрыть рот ладонью, и слегка виновато покосился на нее. – День выдался тот еще… Твоя комната на втором этаже, по коридору налево. Любая из гостевых. Спокойной ночи.

Он вышел из зала бесшумно, и вслед за ним потянулась прочь ночь, уступая место утру.

– До утра, – откликнулась Габриэль, задумчиво смотря в окно, где давно закончился дождь и показалась первая розоватая полоска рассвета.

Филипп

Я ее знаю.

Я смотрю в огонь; в моей спальне есть второй камин, тот, что я никогда не показываю гостям. Очаг, больше похожий на храмовое святилище, потому что есть моменты, когда я просто должен сидеть и смотреть в сердце распадающейся на слои прихотливой стихии…

Раньше, до того, как у меня появился свой дом, я говорил немногим друзьям и тенями проходящим сквозь жизнь прохожим, что просто медитирую, что огонь помогает концентрироваться.

Ложь во спасение, ложь, способная обернуться правдой, если посмотреть под определенным углом.

Действительно, огонь помогает сосредоточиться – но его проклятье и благословение совсем в другом.

Я вижу будущее. Редко, нечасто, обрывками. И отец – который стал моим отцом по духу, а не по крови – единственный, кто знает о видениях, преследующих меня с детства.

И единственный, кто способен отнестись к подобному с восхищением.

«Ты шотландец, Волчонок, это в твоей крови».

Иногда мне кажется, что это действительно так. Но иногда… кто знает, с какой стороны пришел этот неожиданный, нежеланный дар?… Ответа нет, и мне не хватает знаний и смелости, чтобы пройти путь до конца и узнать отгадку.