Темная история

– И я только что выставила за дверь его волкодава, – пробормотала Габриэль и прерывисто выдохнула, с размаху садясь на кровать. Пора было начинать день… и в полной мере изучить последствия того, во что она вляпалась вчера.

Она поежилась, на мгновение вспомнив свой сон, но утро уже вступило в свои права, и ночные тени рассеивались вместе с уходящим кошмаром.

Габриэль встала и рывком раздернула занавески, впуская в комнату солнце. По небу бежали гонимые ветром облака, но они были белыми, пушистыми, больше не грозящими дождем.

Прохладное утро, проливающее на события вчерашнего дня безжалостный яркий свет, освободило место трезвому взгляду на вещи – и легкому ужасу от своих собственных поступков. Она – что?!

Встретила на мосту незнакомца. Отправилась с ним в паб. Затем к нему домой, затем согласилась лететь с ним вместе в чужую страну…

Сейчас, в ярком утреннем свете, Габриэль не могла поверить, что это все произошло с ней.

Что это она сидела в пабе, в островке спокойствия, глазу бури посреди разворачивающегося шторма, имя которому было Филипп МакГрегор. Что это она с непринужденной легкостью, не думая о последствиях, разбила бутылку виски о голову нападающего, защищая человека, с которым познакомилась каких-то пару часов назад.

И который уже был своим на ее внутреннем, совершенно сбившемся радаре.

Безумие.

Мысленно отмотав в ретроспективе вчерашний вечер, Габриэль прижалась лбом к зеркалу над столом и вслух сказала своему отражению:

– Ну не дура, а?

По всему выходило, что да. В жизни не бывает сказок. И не бывает пришедших на мысленный зов ангелов-избавителей.

А ведь Филипп был прав вчера, чертовски прав, когда сказал, что неизвестно, кто может откликнуться на непроизнесенную мольбу.

Действительно, кто?…

И чего она просила по-настоящему?…

Перемен, отстраненно подумала Габриэль. Я просила перемен.

Габриэль разделяла пальцами длинные пряди, медленно собирая их в хвост, и думала, что же такое случилось с ее разумом, почему она не жалеет о вчерашнем – и сделала бы то же самое вновь?…

Она рассеянно отметила отсутствие головной боли после ночных возлияний; видимо, МакГрегор держал марку до конца – и не опускался до низкопробного пойла. И все же – этот дом, его поведение, все вокруг… он не был нищим, не был хулиганом с задворок Манчестера. Но был – кем?

И почему вчера она даже не спросила, на какую конференцию ее тащит этот сероглазый демон спонтанных решений?…

Габриэль опустила руку, позволив волосам вновь рассыпаться по плечам; отвернулась от зеркала и открыла дверь в примыкающую к спальне ванную комнату.

Ванная была отделана в греческом стиле: песчаник, геометрические узоры, широкое окно, сквозь которое щедро лилось на плитку утреннее солнце. На полочке возле зеркала стоял обычный набор туалетных принадлежностей, ничем не отличающийся от ассортимента отелей.

Действительно, гостевая комната… наверное, я самый странный гость – или гостья?… – его дома. Самая сумасшедшая, самая непоследовательная.

Габриэль повернула кран холодной воды и встала под душ, стиснув зубы. Ледяная вода с успехом разогнала остатки сна и отголоски магии вчерашнего вечера, и девушка протянула руку ко второму крану, регулируя температуру. Вода прохладным потоком стекала по спине, и Габриэль взглянула через плечо, привычно пытаясь разглядеть под лопаткой татуировку – пятиконечную звезду в круге. Прошлая жизнь, которую никак не удавалось оставить позади…

Утро, ясное и прохладное, должно было поставить все на свои места. У утра была своя власть, власть, которой боялись призраки.

Она вернулась в комнату и зажмурилась на мгновение, греясь в лучах солнца, как истосковавшийся по теплу зверек, а когда открыла глаза и взглянула за окно, то увидела Филиппа. МакГрегор стоял у въездных ворот, одетый лишь в шорты и футболку, и разговаривал с затянутым в кожу и металл парнем, даже не удосужившимся слезть со своего мотоцикла ради беседы. Габриэль смотрела, как они одновременно рассмеялись какой-то общей шутке и МакГрегор с ухмылкой ткнул собеседника кулаком в плечо.

Она не слышала слов, но видела, как Филипп уронил в подставленную перчатку мотоциклиста что-то, напоминающее связку ключей, и махнул рукой, прощаясь. Обернувшись, он мельком взглянул на ее окно, но Габриэль не отступила за занавеску, как стоило бы сделать невольному наблюдателю. Вместо этого она соляным столбом застыла на месте, вцепившись побелевшими пальцами в подоконник…

…Самым краем глаза она видела что-то аморфное, почти бесформенное за его спиной: грязно-желтый, почти прозрачный силуэт, который словно силился принять человеческий облик – и тут же перетекал в размытое облако вновь; от него исходило ощущение грубой, но слепой, безглазой силы. Это завораживало и одновременно пугало.

При свете дня…