Темная муза

Рассказы о богах, которых больше нет. Чувственные, величественные, изукрашенные словесными драгоценностями, эти стихотворения в прозе говорили о гибели существ, чья красота и великолепие были более чем сверхчеловеческими, и всё же их время тоже закончилось. Мораль книги, если она вообще существует, заключается, вероятно, в том, что в этом краю теней, даже бессмертные обречены на упадок и исчезновение. Жизнь, существование, вся вселенная были просто развлечением, увлекательной игрой, организованной, чтобы занять праздные умы скучающих, равнодушных богов, которые порой откладывают спектакль, пока абсолютная тоска не заставляет их вернуться к своей забаве. Раньше об этом говорил Шопенгауэр, а также Вагнер. Тема хорошо сочеталась с утонченным декадансом «конца века» и была завернута в красивую, изящную упаковку.

Автор сказок о богах Пеганы не был мистическим мечтателем или зависимым от наркотиков оккультистом, работающим где-нибудь на промозглом чердаке. Он родился в 1878 году в фамильном имении в графстве Мит, в Ирландии. Эдвард Джон

Мортон Дрэкс Планкетт — больше известный как лорд Дансени — был восемнадцатым бароном Дансени, гордым наследником одного из самых древних баронских титулов на Британских островах. Он был также кандидатом от консерваторов в своём избирательном округе, владельцем 1400 акров, охотником за крупной дичью, спортсменом, путешественником и ветераном Бурской войны. Свое образование он получил в Итоне и Сандхерсте³⁹ и во многих отношениях вел тот аристократический образ жизни, о котором Вилье де Лиль-Адан только мечтал. Возможно, поэтому книги лорда Дансени, пользовавшиеся популярностью при его жизни, сегодня забыты почти всеми, за исключением энтузиастов стиля сверхъестественной фантастики. После публикации «Богов Пеганы» Дансени отложил в сторону все мысли о политике — он был, в конце концов, вовлечен в неё только потому, что считал занятия политикой своей обязанностью — и всё своё время посвятил писательству. К пятидесятым годам двадцатого века он опубликовал рассказы, поэмы, пьесы, романы, эссе и автобиографии. Некоторое время пять пьес Дансени шли на Бродвее одновременно. Тем не менее кажется, что литература всегда оставалась для него любительским занятием. Дансени говорил, что обладает интеллектом, но не заботится о том, чтобы использовать его где-либо, за исключением игры в шахматы. Возможно, он говорил правду: однажды Дансени выиграл чемпионат Ирландии по шахматам, а в 1929 году ему даже удалось сыграть вничью с чемпионом мира Капабланкой. Что, кажется, только подчеркивает суть дела: его ум был хорош только для игры, а не для чего-то серьезного. Можно задаться вопросом, а относился ли Дансени серьезно к чему-либо? Возможно, у него просто не было причины для этого, учитывая, что он всё получил и так. Как утверждал его друг Йитс, «пятьдесят фунтов и пьяная любовница» пошли бы ему на пользу.

Тот картинный нигилизм, пронизывающий рассказы и пьесы Дансени [12], в его время мог казаться глубоким и мудрым. Но не сегодня, когда при всей активности Дансени кажется, что в его натуре присутствовала своего рода леность. Сам Дансени никогда не считал себя литератором, и даже после создания более чем шестидесяти произведений у себя дома он был в большей степени солдатом и охотником. Но он имел, как отмечает критик Э.Ф. Блейлер, сомнительную способность превращать почти всё в пользующуюся читательским спросом историю: однажды Дан* сени заявил, что может написать историю о грязи на Темзе, и он её действительно написал. Склонность к «штурмовой работе» — он писал быстро и с короткой правкой — качество, полезное для журналиста, но губительное для серьезного писателя. Экзотический фатализм Дансени, напоминающий фатализм Омара Хайяма, не был, согласно формулировке С.Т. Джоши, «ницшеанством в волшебной сказке», или если был, то существенно усеченным ницшеанством, потерявшим идею Сверхчеловека и веру в необходимость перешагнуть нигилизм. Дансени, который никогда не заботился о том, чтобы использовать свой интеллект в полную силу, явно не имел других убеждений, кроме веры в ценность спорта и красивой жизни. Как один из биографов писал о его творчестве, оно показывает «полное отсутствие интереса к любой связи с реальным миром…». Для самого Дансени было характерно «примечательное отсутствие интереса к окружающим людям», он «видел мир почти исключительно в ракурсе самого себя и своих реакций… Его не занимала перспектива передачи какого-либо сообщения или какой-либо мысли…» [13]. Однажды Дансени определил гениальность, как «безграничную способность жить без усилий» [14]. Ясно, что в своей собственной системе измерений, он был гениален.