Темная сторона Хюгге

Серен Ульрик Томсен, один из самых известных современных датских поэтов, родился в 1956 году. Получил литературное образование в Копенгагенском университете. Дебютировал книгой стихов «Сити Слэнг» в 1981 году. Является автором многочисленных поэтических сборников, сборников эссе и литературоведческих статей. Членом Датской академии с 1995 года. Лауреат множества премий, в том числе премии газеты «Уикендависен» (1992), ведущей датской воскресной газеты. Томсен считается одним из самых ярких представителей датских поэтов-восьмидесятников и, в отличие от многих своих современников, и в поэзии, и в прозе в основном придерживается строгих классических форм и лаконичного, минималистского стиля.

В антологии представлены фрагменты из сборника коротких лирических текстов «Заколка, застрявшая за панелью…». В нем есть и фантасмагорические миниатюры, стилизованные под мемуары, и просто поэтические фиксации запечатлевшихся в памяти образов, людей и ощущений. Тексты о времени, о памяти и о «после-жизни». Сам Томсен в интервью сравнивает сборник с заколкой, найденной у себя дома – видимо, ее оставила бывшая владелица квартиры: «Также и я эту книгу передаю следующему поколению и оставляю будущему. Как в эстафете». Причем была ли эта заколка на самом деле, он уже и сам не помнит, поясняет он.

Автор сам отобрал тексты для антологии и расставил их в последовательности, не соответствующей порядку в оригинальном сборнике.

Заколка, застрявшая за панелью, – записки из будущего Фрагменты

* * *

Поскольку в ноябре темнеет, не дождавшись вечера, мы со Стеффеном единогласно решили, что не будет ничего зазорного в том, чтобы заглянуть в «Пятак», на этот маленький островок освещенного мрака посреди всеобщей тьмы. Мы только что случайно встретились на Классенсгаде, а после того случая, когда Стеффен тысячу лет назад стал встречаться с девушкой, в которую я – и он это прекрасно знал – был влюблен, наше общение сопровождалось неловкостью, которая никак не убывала, в том числе и благодаря тому, что я потом многие годы, пока мы понемногу не начали опять разговаривать друг с другом, попросту делал вид, словно не замечаю его, сталкиваясь с ним на улице. Сперва я был на него зол, потом он чувствовал себя оскорбленным, поскольку я его игнорировал, а это, видимо, в свою очередь привело к тому, что он, к моему разочарованию, собственно говоря, не выказывал особой заинтересованности в прощении с моей стороны, когда я все-таки со временем стал переходить на его сторону улицы, чтобы поздороваться со старым другом. Да, я был на него зол, но в то же самое время мне не хватало его застенчивой улыбки и его ума, который странным пассивным образом моментально просвечивал насквозь почти все, с чем сталкивался. Он был прекрасным собеседником, и не успевал я заинтересоваться какой-либо темой, как у него уже мгновенно было представление обо всех ее потаенных уголках, последствиях и парадоксах, даже несмотря на то, что сам он ни в малейшей степени не был увлечен предметом. Потому что Стеффен, хотя и был очень талантлив, ничем по-настоящему не увлекался, и ему нужен был я, чтобы подкидывать идеи. И моя влюбленность, конечно же, была такой подброшенной идеей.