Темная сторона Хюгге

Постепенно у меня сложилось представление о пациентах этого отделения, и я расположила их в определенном порядке в соответствии с их способностью существовать в обществе других людей. В самом низу этой иерархии находились те, кто еще ни разу не выходил и, по всей видимости, никогда уже не выйдет из вегетативного состояния. Мать Кевина с завистью смотрела на то, как я приближаюсь по коридору, катя перед собой М. Она сидела возле кровати своего сына и ждала, чтобы он кашлянул. Тогда я хотя бы вспоминаю, какой у него голос, сказала она без малейшей жалости к себе. На дверце шкафчика висела фотография большеголового молодого человека. Он смущенно улыбался в пространство перед собой. Водитель, гнавший по встречке, погиб на месте, двое его приятелей отделались легкими царапинами. Мать Кевина завидовала мне, в то время как я завидовала людям, пришедшим навестить родственника, у которого был перелом ноги или проблемы с сердцем, или какая-нибудь инфекция – пусть даже рак. Где-то между Кевином, находившемся в самом низу иерархической лестницы, и М., у которого, казалось, каждый день получалось сделать что-то новое, находилась группа пациентов, которые не поднимались с инвалидного кресла, однако могли жестикулировать. Это были люди, чья способность к коммуникации сводилась к знакам, которыми они выражали отвращение или восхищение, или же люди с полностью стертой мимикой, у которых все провисало или было стянуто в узел вокруг носа. Вариаций было бесчисленное множество, и выглядели они страшно. Особенно сильное впечатление произвел на меня один турок. Он был больше двух метров ростом, и, поскольку его состояние, так же как и состояние М., было некритичным, но обмен веществ у него был хуже, чем у М., то постепенно все его свитера стали ему малы, и из-под них выглядывал мягкий волосатый живот. Этот турок бродил, обходя прямоугольную рекреацию отделения маленькими шажками, устремив неподвижный взгляд в какую-то точку перед собой. Его руки висели вдоль тела, а пальцы были полусогнуты, как у спящего. Единственный раз он проявил хоть какую-то эмоциональную реакцию, когда физиотерапевт предложила ему какао из автомата, стоявшего в общей комнате для отдыха. Тут он широко улыбнулся, выпил какао в три глотка и сразу же попросил еще. Потом мне рассказали, что раньше он торговал фруктами и овощами на рынке, пока с ним на работе не произошел несчастный случай. У меня все стоял перед глазами опускающийся кузов грузовика, бьющий его по макушке и мгновенно превращающий Мехмета в большого ребенка, на которого жена смотрела теперь с такой безнадежностью во взгляде, что мне приходилось отводить глаза в сторону, когда его семья сидела в общей кухне за столом и уплетала принесенную с собой еду. Его дети были заняты друг дружкой, у них была возможность спрятаться в собственном мире, возиться и играть в коридорах. Она же была непоправимо одинока.

Мы сели на автобус А1 на Лилле Триангель. Я поставила коляску на тормоз и стянула до пояса комбинезон на ребенке, сняла с него шерстяную шапку-шлем. Мы очутились за пределами мира, время стало простым. Я ничего не ждала от грядущих дней. Автобус проехал мимо Кастеллет, свернул на Сторе Конгенсгаде, миновал всю эту сверкающую дороговизну, группы туристов рядом с универмагом «Магазин» и проследовал по маршруту дальше, в сторону центрального вокзала. Пока автобус поворачивает, съезжая с моста Тиетгенсбро, на улицу Ингерслевсгаде и едет по ней, на несколько секунд в поле зрения появляются ворота, ведущие во двор дома, в котором находится наша квартира. После того как случилось несчастье, я заходила в нее всего один раз. Планировала забрать книги и одежду, убедиться, что выключены свет и плита, хотела достать все из холодильника и вынести мусор. Моя мама ждала внизу в машине, но я решила, что могу себе это позволить, и зарылась лицом в футболку, которую он носил. Когда тоскуешь по кому-то, это не похоже ни на что другое. Это чувство поражает тебя и распространяется настолько быстро, что тебе кажется, тело сейчас даст трещину от затылка до зада. Я стояла в нашей спальне и вдыхала воздух сквозь поношенный хлопок до тех пор, пока его запах не растворился окончательно в воздухе комнаты. Я ногой задвинула ящик для нижнего белья на место и затворила дверцы шкафа, заправила кровать. На кухне помыла бокалы и протерла стол, потом собрала в три сумки из «ИКЕИ» одежду и книги.