Темная волна. Лучшее 2

Ваня долго стоял на крыльце после того, как мама скрылась среди кедров и тумана. Она никогда не брала его с собой, но иногда рассказывала об огромном мире за лесом, где жили другие люди. Там высокие дома, машины, фонари, дороги – все то, что Ваня видел на картинках. Он и хотел, и боялся очутиться в этом сказочном мире. Мама обещала, что совсем скоро Ваня сам все увидит.

Ночью вокруг дома летали совы, хлопали крыльями, скребли когтями стены, клевали крышу. Голуби беспокоились, ворковали в ответ.

Ваня свернулся на кровати клубочком и смотрел, как по стенам бегают тени от крыльев, прислушивался к шипению горящего клена.

* * *

Настя со злостью захлопнула ноутбук.

– Сука, вот же сука.

В почтовом ящике было письмо от Виты, всего два слова: «Чистая. Пустая». В новостях сообщали о девушке, бросившейся под поезд на станции «Отрадное».

Ускользнула, сбежала.

Снова пришло болезненное, как роды у гиены, чувство, что ничего у нее получится, что все зря, остается только кричать от тупого отчаяния, как той ночью.

Настя начала задыхаться. Она снова сжала коленями ладони, скользнула рукой к промежности.

Уродина, калека, инвалидка.

Из-за сволочей, возомнивших себя новыми Аун-Сенрике. Из-за нового, мать его, Джима Джонса – Максима Воробьева, милого мальчика, получавшего пятерки по истории и размышлявшего о том, что разделенное пополам сердечко напоминает обращенные друг к другу знаки вопроса.

Любишь меня?

А ты?

Только другие этого не видят и не понимают, что один из знаков всегда пишется неправильно. Настя наблюдала, как Максим прикладывает карманное зеркальце к вопросу, выведенному на тетрадном листке, и два вопроса дают ответ.

Ей было пятнадцать и она влюбилась по уши, как и Вита, как и еще половина девчонок в старших классах. Они делили медовые пирожные и целовались на задних рядах актового зала.

Макс перессказывал ей прочитанные книги про секты. Больше всего его интересовало учение невинных. Про него он мог говорить часами. Настя до сих пор помнила огонь, горевший в его глазах, когда Макс рассказывал легенду о сотворении человека. Бог слепил людей из глины и оставил сушиться, прислонив к плетню, а сам ушел. Мимо пробегал черт, увидел фигурки и оплевал. Когда Бог вернулся, то вывернул людей наизнанку так, что мерзость осталась у них внутри, а снаружи они казались чистыми. Макс говорил, что невинных не устраивало то, что им нужно с харкотиной внутри ходить и они ее стремились из себя вычистить, совершив страшный грех, который искупит само его зверство. Настя не знала, но он уже тогда творил всякое, надеялся, что еще один поступок переполнит чашу и нарыв лопнет. Гной скверны вытечет из него вместе с сомнениями, останется только чистота. Считал, что только пробудив демонов, спящих в душе, можно выгнать их из тела, очиститься, стать по-настоящему невинным, чище замаранных самим фактом рождения младенцев. Спустя годы она узнала про последователей, которых он себе искал. Их число росло, как объемы продаж спайса в сети. Он тоже торговал через интернет. Социальные сети, форумы, мессенджеры. Дерьмо бежало по виртуальным трубам. И его поглощали с удовольствием, как на закрытой вечеринке в Сен-Мартен-де-Бельвиль.

Максим был у нее первым, он стал у нее последним.

После школы они не виделись, поступили в разные ВУЗы, у Насти появились новые друзья среди однокашников, Максим остался в прошлом. Настя знала, что после школы он начал встречаться с Витой, было немножко грустно, но впереди ждала целая жизнь, учеба, мимолетные романы и серьезные увлечения, цели и планы. Но когда они случайно встретились в ночном клубе, внизу живота сладко заныло, из симпатичного паренька Макс превратился в высокого красивого мужчину, она поехала к нему домой, не задумываясь. Он жил в Подмосковье в частном доме, оставшемся в наследство от отца.

Он был нежным, как в тот, первый раз, когда ласкал ее осторожно, словно боялся причинить боль. Настя доверчиво уснула на его груди, как в сопливом ромфанте, где дурочки-героини засыпают рядом с драконами. Но в ее истории «кровь» не рифмовалась с «любовь», кровь просто была кровью.

Среди ночи Настя проснулась от того, что ее голое тело обжег порыв ледяного ветра. Она открыла глаза и сообразила, что Максим на руках несет ее к сараю. Ничего не понимая, сначала Настя решила, что это какая-то сексуальная игра, и улыбнулась.

Дверь сарая открылась, на пороге стояла Вита, она отступила, дав Максу пройти. Внутри были еще люди. Настя попыталась спуститься, но ее схватили за руки и ноги, заткнули рот тряпкой, пахнувшей бензином, бросили на ледяной пол. Она вырывалась, пыталась кричать, но ее крепко держали, не давая пошевелиться. Максим склонился над ней, над ее широко разведенными ногами, в его руке блеснул нож. Настя решила, что он собирается ее изнасиловать и попыталась спросить: зачем?! – ведь она только что сама позволила ему сделать все, что он хотел… Но кляп мешал говорить.