Темные архивы. Загадочная история книг, обернутых в человеческую кожу

Рассказы Кораллы о «Работах Джованни Пико Мирандола», приукрашенные связью с Христофором Колумбом и переплетом из кожи мавританского вождя, были попыткой придать книге денежную ценность. Мнимые улики, небрежно вклеенные в саму книгу, проясняли мотивы того, кто подделывал предметы из человеческой кожи. Иногда ложь срабатывает, потому что она весьма специфична и есть характеристики объекта (в данном случае очевидный возраст книги), которые могут заставить поверить во все элементы истории, которые приходят с этим предметом. Поскольку происхождение библиографических редкостей часто бывает неясным или вовсе не известным по сравнению с ценными произведениями изобразительного искусства, существует гораздо больше возможностей для того, чтобы ложь окутала эти книги.

Происхождение книги порой бывает неясным, и этим пользуются мошенники.

«Вполне возможно, что и в этих запутанных историях есть доля правды», – сказал Джордж Рагг, но он тоже не поверил утверждению о человеческой коже. «Никто из нас не склонен думать, что это так, потому что это не соответствует никаким традициям создания книг, переплетенных в человеческую кожу, и история просто невероятно витиевата».

Лиз Дьюб заинтересовалась происхождением книги из кожи около 15 лет назад, но обнаружила, что узоры фолликулов трудно различить. Когда я приехала, сотрудники библиотеки Хесбурга не знали, действительно ли книга была сделана из человеческой кожи, но вскоре после этого моя команда проверила том и обнаружила, что его обложка изготовлена из свиной кожи. Когда одна часть мифа разрушилась (и дальнейшие исследования библиотекарей Хесбурга развеяли остальные), я все еще не понимала, почему мошенники вроде Кораллы так часто обозначали расу человека, чья кожа, как утверждалось, была источником переплета. Была ли идея переплета из человеческой кожи настолько связана с меньшинствами, что это просто имело больше смысла, чем общая правда о медицинском происхождении этих книг? Неужели обманщики думали, что покупатель, который приобретет артефакт из человеческой кожи, посчитает кожу человека другой расы более привлекательной? Насколько мне известно, ни одна антроподермическая книга никогда не упоминалась как «книга в переплете из белой кожи» – возможно, потому, что здесь, как и в других местах, такой цвет был сам собой разумеющимся.

Проезжая мимо усыпанного листьями кладбища и ворот собора Парижской Богоматери, я мысленно пролистала нашу базу данных предполагаемых антроподермических книг, пытаясь вспомнить, были ли еще какие-нибудь тома, в которых раса была значимым фактором[30].

А как насчет книг авторов – зачем кому-то переплетать их книги в человеческую кожу? Мы подтвердили подлинность двух антроподермических переплетов текстов, написанных одной из самых ранних афроамериканских авторов, Филлис Уитли.

Что за люди из бостонской колониальной знати, включая губернатора, вице-губернатора и будущих лиц, подписавших Декларацию независимости, собрались в мэрии в 1772 году, чтобы допросить молодую Филлис Уитли? Восемнадцать белых мужчин, в основном воспитанных в Гарварде, сторонники порабощения как института, пришли по воле ее поработителя Джона Уитли в надежде, что до публикации первой поэтической книги афроамериканки они смогут раз и навсегда решить, могли ли умные и утонченные стихи, написанные под ее именем, исходить исключительно из разума девушки.

Одиннадцатью годами ранее молодая девушка была куплена для работы в доме жены Джона Уитли, Сюзанны. Она была похищена с ее родины Сенегамбии в Западной Африке и перевезена на шхуне под названием «Филлис», в честь которой ее позднее и назвали. По настоянию Сюзанны ее дочь научила Филлис говорить и читать по-английски. Филлис сразу же преуспела в чтении самых трудных отрывков из Библии, а затем стала хорошо разбираться в классике и поэзии Александра Поупа. В 14 лет она начала писать собственные стихи, которые читала вслух, к удивлению и восторгу семьи Уитли и их друзей. Несмотря на публикацию ее произведений в газетах по всей колонии, было широко распространено неверие в то, что девушка могла написать их сама. Томас Джефферсон сказал о Филлис Уитли: «Сочинения, опубликованные под ее именем, ниже достоинства критики… Сравнивая их по способностям памяти, разума и воображения, я вижу, что по критерию памяти они равны стихам белых людей, а в разуме значительно уступают им. И я полагаю, что редко кто из них способен проследить за умозаключениями Евклида и понять его мысль; а в воображении они бесцветны, безвкусны и аномальны».

«По существу, – писал историк Генри Луис Гейтс о Филлис Уитли и ее суде, – она пробовалась на роль представителя всего африканского народа». По всем сохранившимся свидетельствам, девушка отлично выдержала устный экзамен, проведенный в комнате, полной богатых белых мужчин. Несмотря на неравенство сил, мужчины ушли в тот день, убежденные, что Филлис Уитли была единственным автором ее стихов.