Темные архивы. Загадочная история книг, обернутых в человеческую кожу

Глубоко уважаемый за свое мастерство, Керстен работал с кожей в экспрессионистской манере, которую позже начали копировали его последователи. Он открыто говорил обо всем, что иногда вызывало некоторые разногласия со старой школой переплетного дела и, кроме того, доставляло ему политические неприятности. Мастер возражал против влияния нацистов на художественную свободу и качество книгопереплетения. В 1931 году он сокрушался, что они заставили немецкое общество профессиональных переплетчиков Jakob-Krause-Bund закрыть свое дело, после этого их экономические проблемы усугубились, потому что нацисты были уверены, что переплетением книг управляют евреи. Керстен был женат на иудейке и считал, что антисемитская дискриминация, навязанная Гитлером, привлекала в первую очередь политически незрелых немцев. Нацисты начали клеветническую кампанию, утверждая, что Поль Керстен тоже был евреем. Его жена покончила с собой в 1943 году, и он скончался позже в том же году.

Тяжесть этих темных историй, вплетенных в книгу, стала почти невыносимой. Однажды ночью я наткнулась на навязчивую фотографию Ганса Фриденталя в берлинском Ландесархиве. Я смотрела на нее очень долго и не могла не видеть страдания в его глазах. Каждый слух, который достигал моих ушей, заставлял меня копать еще глубже по очередной бесплодной исследовательской спирали. Я одновременно хотела знать все об этой книге, отдать должное ее истории и быть свободной от нее.

«В конце концов, именно согласие – его историческая эволюция, последствия для медицины и библиотек, то, как оно было нарушено людьми, находящимися у власти, – в первую очередь пробудило мой интерес к истории медицины».

Конечно, мне до смерти хотелось, чтобы этот том был проверен в рамках нашего проекта «Антроподермическая книга». Несмотря на мои все более отчаянные (и, по общему признанию, раздражающие) просьбы к прекрасным библиотекарям, работающим в Стэнфорде, они не были заинтересованы в тестировании артефакта, и это было их право. Есть много веских причин, по которым учреждение может не хотеть проводить исследование своих книг, подобное нашему. У некоторых библиотек и музеев есть строгие правила, запрещающие любое тестирование, во время которого часть объекта удаляется для анализа. Технически, даже несмотря на то что размер образца для пептидной массовой дактилоскопии настолько мал, что никто никогда не заметит недостающего кусочка, этот метод разрушителен. Возможно, если некоторые из новейших неинвазивных методов смогут помочь достигнуть нашей цели, то это откроет нам ранее закрытые исследовательские пути. Некоторые учреждения не хотят внимания, которое может привлечь тестирование и его результаты. Наша команда делится выводами только в том случае, если владелец согласится на это, хотя мы действительно учитываем каждую книгу из публичной коллекции, которую проверяем, среди общего анонимного количества. Тем не менее некоторые организации предпочли бы оставить этого джинна в бутылке и не рисковать получить потенциально негативные отзывы в прессе.

В более общем смысле книга принадлежит библиотеке, а не общественности и уж точно не мне. Дрю Берн быстро ответил на мои вопросы, предоставив самый большой справочный материал, который я когда-либо получала от библиотекаря относительно предполагаемой антроподермической книги. Но он был уверен в вопросе тестирования реликвии, и я полностью уважаю это решение. Согласие необходимо получать во всех случаях.

В конце концов, именно согласие – его историческая эволюция, последствия для медицины и библиотек, то, как оно было нарушено людьми, находящимися у власти, – в первую очередь пробудило мой интерес к истории медицины.

Я только начала работать в Медицинской библиотеке Норриса Университета Южной Калифорнии, когда новый преподаватель потребовал убрать книгу Эдуарда Пернкопфа «Топографическая анатомия человека», которую еще часто называют «Атласом Пернкопфа» (Topographische Anatomie des Menschen), из наших коллекций. Так он поступил и в других учреждениях, где преподавал, из-за ассоциаций книг с нацистской медициной.

Всем библиотекарям знакомо понятие «вызов», или попытка изъять книгу из коллекции, что противоречит нашей цели защиты свободы чтения. Сотни книг хотят запретить каждый год, большинство из них написано для детей. Серия романов о Гарри Поттере чаще всего вызывает негодование общественности из-за предполагаемой пропаганды колдовства. Проблемы с книгами нечасто возникают на университетском уровне и еще реже – в научной медицинской библиотеке, поэтому я никак не ожидала, что мне тоже придется столкнуться с такой ситуацией на собственном месте работы.