Темные дни

Из тумана выплыли бледные фигуры самодив. Одна из них стянула с неба луну, словно та была на невидимой привязи. Вторая обвила светило обеими руками, третья принялась доить его, сжав лунные края в длинных пальцах. Вместе они собирали сверкающий лунный свет в большую бутыль.

Самодивы облачились в простые платья из белого льна, которые свободно свисали с плеч. Их лица таились под полупрозрачными вуалями. Они сошли бы за людей, если бы не яркая, до неестественности белая кожа и блестящие волосы цвета луны.

Когда они услышали приближение Косары и Асена, то подняли глаза. В них заблестело что-то дикое, как у хищников, почуявших добычу.

Они отпустили луну, которая тут же взмыла в небо, на прежнее место, точно большой воздушный шар.

Косара прошла мимо них и установила граммофон посреди площади. Как только она опустила иглу на пластинку, тишину наполнил звук барабанов и флейт. Раздался сонм женских голосов, одни – низкие и гортанные, другие – пронзительные; все они пели о смерти своих мужей на войне, или на море, или в шахте. Косара закатила глаза: ох уж этот фолк.

Однако Асен был прав, самодивам нравилось. Их ноги уже отстукивали ритм в высокой траве.

– Как мило с твоей стороны… – сказала одна из них, – принести нам подарок.

– Я так и думала, что без музыки вы заскучали.

– О, я не о музыке. – И самодива протянула в сторону Асена длинную тощую руку: – Ты потанцуешь с нами?

Он поймал ее руку, затем поднял взгляд и встретился с ней глазами. Глупая улыбка озарила его лицо.

– Конечно!

Черт! Косара же предупреждала, чтобы не смел смотреть им в глаза.

Самодивы схватили обе протянутые руки Асена и вовлекли его в свой танец. Они танцевали дико: их волосы рассекали воздух, как кнуты, платья развевались как корабельные паруса, а ноги стучали по земле не хуже боевых барабанов. Асен на удивление хорошо держался, ступал осторожно, дышал размеренно, но время от времени он отставал, и тогда они резко тянули его за собой.

– Как тебя зовут? – спросила одна из них.

– Асен! – выкрикнул он.

– Асен, – повторила самодива.

Косара чувствовала, что их магия пленяет его все сильнее. Ругаясь про себя, она подумала: «Ну как можно было не запомнить ни единого ее слова? Глупый упрямый полицай!»

Ветер усилился. Дубовые листья зашуршали, срываясь с ветвей и опадая на землю под собственным весом. Трава колыхалась, как бурное море. Роса плескалась под ногами самодив.

Косара видела, что Асен устал. Его шаги становились все тяжелее, а дыхание – быстрее. Он снял пальто, под которым его футболка была мокрой от пота и прилипала к груди. Одна самодива протянула ему бутылку, и он отхлебнул; лунный свет стекал по его подбородку и падал на грудь большими блестящими каплями.

Косара снова ругнулась, на этот раз вслух. Она сама не понимала, на кого злилась больше: на Асена – за то, что он не послушал ее; на себя – за то, что поддалась на его уговоры; или на самодив, просто за то, что они были.

– Бахаров! – крикнула она.

«Посмотри на меня, – мысленно взывала она. – Посмотри на меня!»

Спустя долгий миг ему удалось оторвать взгляд от самодив, и Косара резко выдохнула. В его глазах по-прежнему была его душа, то не был остекленевший дикий взгляд зачарованного бедолаги. Косара все еще могла успеть спасти его.

Хотя, признаться, это была не ее забота. Она говорила ему не идти, говорила же? А он настоял. Как ему выучить правила, если она будет защищать его от каждой потусторонней твари, угрожавшей заплясать его до смерти?

Косара вздохнула. Ну конечно же, она его спасет. Она все же ведьма. И ее работа – спасать вот таких ротозеев от чудовищ. Она наклонила нож так, чтобы на него упал луч луны, и направила свет в глаза Асену.

Он моргнул. Косара сердито посмотрела на него. «Если в тебе есть еще хоть капля здравого смысла…»

Тут Асен схватил одну самодиву за талию. Склонившись к ее шее, он вдыхал аромат весенних цветов, источаемый ее кожей…

Прежде чем потащить ее за собой через площадь, мимо деревьев, в ближайший проулок.

Косара понеслась за ними. И хотя она все еще слышала музыку, трава уже потихоньку исчезала, виднеясь лишь пятнами между булыжниками.

Асен крепко держал самодиву. Они танцевали так быстро, что превратились в два размытых пятна: он – красное и черное; она – бело-серебристая.

Косара опустилась на колени в траву. Ее белеющие от напряжения пальцы стискивали рукоять ножа. Холодная роса просачивалась сквозь брюки. Тени Асена и самодивы проносились мимо так быстро, что у Косары закружилась голова.

– Сейчас! – крикнула она.

Ничего не произошло. Они продолжали танцевать, прижавшись друг к другу. Косара прикусывала щеку, пока не почувствовала вкус крови. Неужели она все-таки опоздала?

– Сейчас! – повторила она.

Он не обращал на нее внимания.

– Бога ради, Бахаров! Давай же!

Наконец его взгляд встретился с ее взглядом, и Асен замер как вкопанный. Самодива пошатнулась, держась за его плечо. Резким движением он сорвал с нее вуаль и швырнул Косаре.

Взвизгнув, самодива прыгнула за вуалью, но – поздно! Косара проткнула вуаль ножом и пригвоздила к земле.