Темные дни

Самодива рухнула на колени. Блеск сочился из ее кожи. Волосы ее тускнели, словно покрываясь патиной. Ее вуаль на земле трепетала и извивалась шелковой змеей. Косаре приходилось держать рукоятку ножа обеими руками.

Асен оперся на одно из деревьев и тяжело задышал.

– Ты в порядке? – спросила Косара.

Он открыл рот, чтобы ответить, но начал кашлять. Вместо слов он поднял большой палец вверх.

– Уверен?

На этот раз он поднял оба больших пальца.

Косара взглянула на пойманную самодиву, стараясь избежать ее темного взгляда. Это было непросто, поскольку их глаза находились на одном уровне, ведь они обе стояли на коленях. В высокой траве чудовище казалось до странного маленьким.

– Отпусти меня, маленький гремлин! – произнесла самодива. – Зачем ты меня мучаешь?

Действительно, зачем? Для чего было причинять боль столь прекрасному созданию?

Косара поймала себя на том, что собралась выдернуть нож из земли. Она покачала головой, не поддаваясь магии самодивы, и погрузила орудие глубже во влажную землю.

– Я отпущу тебя, – сказал Косара, – только окажи мне услугу.

– Что ты хочешь?

– Мне нужно твое приглашение на пир Змея.

Самодива запрокинула голову и громко засмеялась, сверкнув белыми зубами в лунном свете.

Вроде бы Косара ничего смешного не сказала.

– Что?

– Ты хочешь сходить на тухлую вечеринку Змея? Там же от скуки только на стенку лезть!

– Не твое дело.

– Признаться, на старости лет он стал таким занудой. Даже плясать бросил.

– В таком случае можно мне твое приглашение?

– А зачем просить об этом меня? Я уверена, он выдаст тебе такое же, если вежливо попросишь. Попасть во дворец для тебя будет легко, а вот о том, как покинуть его, придется подумать.

Косара пристально посмотрела на самодиву: да, в том-то все и дело.

– Слушай, я ведь все понимаю, – сказала самодива. – Ты от него бегаешь. Не осуждаю тебя, ведь я тоже. Честно говоря, мой милый карлик. – Самодива наклонилась к ней, словно делясь великой тайной. – С тех пор как исчезла его сестра, он здорово переменился.

– Какая сестра?

– Он винит себя, винит нас; в этом нет и капли нашей вины, ведь мы танцевали, когда все это случилось. Может, с ней вообще все хорошо, понимаешь? Просто захотела девица немного личного пространства – сама знаешь, насколько властным он может быть… Ну, теперь ты меня отпустишь?

Левая рука Косары потянулась к рукоятке ножа, но правая тут же поймала ее за запястье и прижала к телу.

– Какая сестра? – спросила она еще раз. – О чем ты говоришь?

– О боже, вечно я забываю, до чего коротки ваши жалкие жизни. Для вас, людишек, это, должно быть, древняя история.

Косара раздраженно вздохнула. Ну почему нельзя было повести откровенный, честный разговор с самодивой, чтобы та не начала все запутывать, уклоняться от вопросов, трезвонить байки о том, что было сотни лет назад?

Нельзя было, конечно же.

– Можно мне приглашение? – еще раз сказала Косара.

Самодива уставилась на нее черными и блестящими, как жуки, глазами.

– Может быть. Я подумаю. Не то чтобы оно мне нужно. Я не желаю возвращаться в его дворец, пока он не извинится. Запомни эти слова, мой тролленок, запомни эти слова.

Косара небрежно оперлась ладонью на рукоять ножа и заставила его еще глубже погрузиться в землю. Самодива вскричала:

– Ладно, ладно, противный гоблин! – Она щелкнула пальцами.

В ее руке материализовался тонкий серебряный диск. Вздохнув тихо, словно ветер шуршал среди деревьев, она протянула диск Косаре.

Он был твердым, но хрупким, как кварц, хотя Косара понимала, что материал, из которого он был сделан, вряд ли принадлежал ее миру. На нем не было ни единой надписи, а когда она провела по нему пальцем, его поверхность оказалась абсолютно гладкой.

– И это все? – спросила она.

– Все, – ответила самодива.

– Если ты пытаешься меня обмануть…

– Ты же знаешь, что я не могу лгать тебе, пока у тебя моя вуаль, мой милый спятивший хобгоблин. Поднеси диск к лунному лучу.

Косара так и сделала, тут же ахнув. На диске появилась цепочка символов, сияющих, как яркие звезды. Такого диалекта ей еще не приходилось видеть. Символы были настолько сложными, что казалось, они были придуманы не для функциональности, а в чисто эстетических целях.

– Видишь? – сказала самодива. – Теперь я могу идти?

Косара знала, что не сможет долго удерживать самодиву в плену. Земля под вуалью уже дымилась, деревянная рукоятка ножа почернела, и вскоре лезвие станет плавиться. Кроме того, Косара получила то, за чем пришла. Она вытащила нож из земли.

Самодива глубоко вдохнула, словно до этого задыхалась. Ее вуаль взмыла в воздух, и хозяйка поймала ее и накинула на лицо. Она встала, возвышаясь над Асеном и Косарой, вновь с сияющей кожей, со струящимися по спине серебристыми локонами. Теперь она выглядела не испуганной, но пугающей.

– Пришло время мне вернуться к сестрам. Пойдешь со мной? – Самодива протянула руку Асену, ее пальцы зависли в воздухе, белые, длинные, как у статуи.