Темные тайны

Харт велел бы мне этого не делать. Но его здесь нет.

На задней ступеньке лежит молоток, забытый там с тех пор, как мы забивали окна фанерой. Я подбираю его. Останавливаюсь, чтобы снова вглядеться в темноту в поисках сияния голубых глаз. Словно выискиваю аллигатора в черном пруду. Крепче сжимаю в руке молоток. Однако по-прежнему не вижу ледяного сияния глаз, которые смотрели бы на меня с края болота. Но я знаю, что он близко, поэтому обхожу на цыпочках вокруг дома и, выглянув из-за угла, смотрю в сторону пристани.

И вижу, что он стоит там, с развевающимися в лунном свете волосами, меньше чем в пяти футах от того, что осталось от его отца.

Зейл оборачивается, и меня буквально захватывает его пламенно-ледяной взгляд. Он машет мне рукой, и это движение как бы перечеркивает все мои опасения. Страх ускользает, и спокойствие опускается на меня, как влажная простыня в летнее время. Оно заставляет меня выйти из укрытия, и вот я уже стою посреди дощатого настила и смотрю на Зейла, держа в руке молоток.

– Я не хотел напугать тебя, Грей.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я.

Зейл улыбается.

Эти глаза.

– Я хотел убедиться, что ты в безопасности.

Но ведь я в опасности, я здесь, с ним.

Все так запутанно.

Нельзя допустить, чтобы Зейл практиковал на мне свою магию.

Не нынешней ночью.

Я выхожу из своего умиротворенного состояния, словно сбрасываю мокрую одежду.

– Где Ева? – строго произношу я. – Что ты с ней сделал?

Зейл выглядит озадаченным.

– Ева?

– Ты похитил ее. Как похитил Элору. – Выражение его лица доказывает, что он не ожидал подобного поворота событий. – Она мертва? Ее ты тоже убил? Так же, как Элору?

Внезапно возникшее в воздухе электричество заставляет мои волосы встать дыбом. За рекой молния рассыпается тысячей искр, словно фейерверк в День независимости. Рокочет гром, а потом раздается оглушительный треск.

– Я и пальцем не тронул Элору, – отвечает Зейл, и я слышу в его голосе боль. – Я бы никогда…

– Это ложь. – Гнев закипает во мне и начинает выплескиваться через край, такой горячий, что я боюсь вплавиться в дощатый настил. – Ты заставил Элору влюбиться в тебя. Пообещал ей, что вы убежите вместе. Велел ей исчезнуть в ту ночь и встретиться с тобой. На причале.

– Грей…

– А вскоре ты ее убил.

– Я этого не делал. – Голос Зейла тихий, спокойный.

– Ты был последним, кто видел ее живой! Ты сам мне сказал!

– Я не причинил Элоре никакого зла. Она – мой друг. До того, как я встретил тебя, Элора была моим единственным другом. Я не думал, что когда-нибудь смогу кому-то довериться. Но Элора доказала, что я не прав. Я любил ее, Грей. Так же, как ты. Зачем мне было ее убивать?

Зейл делает шаг в моем направлении, и, когда я отшатываюсь от него, свет в его глазах меркнет.

– Грей, зачем мне было убивать Элору? – Он делает ко мне еще шаг и протягивает руку. – Для чего? – Мне нужно, чтобы он перестал говорить. Чтобы не приближался.

– Объясни, зачем мне было это делать? Для чего?

Последние слова эхом отдаются от реки.

– Потому что мы убили твоего отца!

Зейл замирает, а вокруг него стонет ветер. Он не шевелится. Молчит. Я жду вспышки молнии. Раската грома. Но ничего не происходит.

– Что ты хочешь сказать? – Вопрос его звучит тихо, проникновенно. – Кто убил моего отца?

– Отец Элоры.

Зейл, пошатываясь, отступает, словно я выстрелила ему в грудь. Подобно тому, как Лео застрелил Демпси Фонтено в ту ночь, когда все это началось.

– Но на самом деле это был весь город, – продолжаю я. – Все мы.

– Расскажи мне, что произошло, Грей. – Зейл опускается на доски, садится, прислонясь спиной к деревянному ящику. Но я не свожу глаз с черных бочек позади него. – Пожалуйста, – просит он. И за этими словами мне слышатся неразрешенные вопросы всей его жизни. – Он был моим отцом.

Боль и растерянность Зейла ощущаются между нами, как туман. Они искренни.

Подлинны.

Я ощущаю правдивость его чувств так же ясно, как почувствовал бы ее Харт, будь он здесь.

Зейл не знает о том, что случилось на дощатом настиле тем темным летним вечером. После того, как моя мать подожгла их хижину там, на острове Келлера. А если он не знает, что сделал Лео… тогда это не может быть мотивом для мести.

Для убийства.

А если Зейл не убивал Элору, то не похищал и Еву.

Харт неправ.

Неправ во всем этом.

Я думаю о спокойном, безмятежном чувстве, которое дает мне Зейл. Оно доставляет радость. Однако я понимаю, что вовсе не из-за этого я ему доверяла. Совсем нет. Потому что это чувство никогда не длилось долго, и я могла его заглушить, если старалась.

Сначала я доверяла Зейлу, потому что Элора поделилась с ним нашими заветными словами. И он настолько нам сопереживал, что отдал мне кольцо Элоры, когда я даже не знала, что оно у него есть. Но, с другой стороны, я доверяла Зейлу из-за того, как он ко мне относился. Из-за его терпения и доброты. Из-за того, что он вновь и вновь был честен со мной.

Я распознала во взгляде Зейла горячую искренность.

Почувствовала в его прикосновении правду.

Почему я вообще в нем засомневалась? Почему засомневалась в себе?

Я роняю молоток и опускаюсь на колени рядом с Зейлом.