Темные завесы

Кэтрин лежала в постели и читала краткое изложение показаний свидетелей в ходе предварительного следствия, которые ей недавно прислали из офиса, когда зазвонил ее телефон. Она не могла даже отдаленно представить себе возможность того, что Джек или даже ее мать станут звонить ей в столь богопротивный час, и отвечать на звонок очень не хотелось. Вероятно, это был просто еще один из тех раздражающих роботизированных звонков, с которыми, как все надеялись, было покончено уже несколько лет назад – перед лицом общественного возмущения и государственного регулирования, но которые недавно вернулись благодаря хитрому использованию новых технологий. Рингтон наконец умолк, что сигнализировало о капитуляции робота, обнаружившего, что ему ответило другое цифровое существо.

Секундой позже телефон блямкнул, оповещая о получении голосового сообщения.

Странно… Роботы редко оставляли сообщения. Кэтрин глянула на номер на экране «Айфона». Код провайдера – 703. Определенно не от Джека – у него 202. Она это знала, поскольку сохранила его номер в телефоне с того дня, как звонила ему, чтобы встретиться с ним в спортзале, и подтвердила это, просмотрев список последних звонков. Это был код Вирджинии, где находился дом ее семьи. Но номер принадлежал не ее матери. На мгновение у Кэтрин екнуло сердце. И это не мог быть ее отчим. Ни в коем случае. Если только он вдруг каким-то чудесным образом не исцелился, что вошло бы в анналы истории медицины.

Кэтрин неохотно ткнула в значок сообщения. Послышался продолжительный визг помех, за которым последовал голос, пытающийся прорваться сквозь них. Звучал он примерно так, как по древней коротковолновой радиосвязи, как это можно услышать в старых фильмах: рыбак в море, пилот самолета, солдат на поле боя, пытающийся связаться с отрядом подкрепления за сотни миль от себя… Это был мужской голос, хриплый и пересохший, как у человека с сильного похмелья.

– Это нечестно… то, как ты заставляешь меня… нечестно…

Кэтрин почувствовала, как по спине у нее пробежал холодный палец страха. Она уже раз слышала эти слова, и тот факт, что они словно взывали к ней через океан времени, лишь усиливал это неуютное тревожное чувство. Когда треск, завывание помех и голос резко оборвались – запись проигралась до конца, – в доме стало неестественно тихо. Кэтрин подождала, не зазвонит ли телефон еще раз, но этого не произошло. Глубоко вздохнув, она нажала на значок набора номера, готовая отчитать того, кто ее домогался.

Голос, который наконец ответил, сделал это невозможным.

«Вы позвонили в офис корпорации “Райт Фарма”. В данный момент мы закрыты. Если вы знаете внутренний номер абонента, то можете оставить сообщение, набрав его в тоновом режиме…»

Кэтрин бросила телефон на кровать и уставилась на него. «Райт Фарма». Если звонил не Джек, то это мог быть лишь один человек.

* * *

На следующее утро на комоде у входной двери стояла прекрасная композиция из гардений в полном цвету. Кэтрин учуяла их запах прежде, чем увидела, и у нее подкосились ноги, не успела она еще спуститься в фойе.

Как они могли сюда попасть?

Входная дверь была заперта. Она удостоверилась в этом прошлым вечером, перед тем, как лечь спать. Кэтрин подошла, чтобы потрогать их – убедиться, что это не какой-то мираж. Как они вообще могли сюда попасть?

Она чуть не пропустила маленькую карточку, спрятанную среди цветов. Та была пожелтевшей и мятой, обтрепанной по краям и захватанной, как будто ее вытащили из мусорного ведра. «Или она прошла сквозь завесы из прошлого…» Когда Кэтрин наконец собралась с духом, чтобы выхватить ее из цветов, у нее перехватило дыхание. На карточке был один-единственный инициал.

«У».

Кэтрин внезапно почувствовала себя алкоголичкой, нуждающейся во встрече с товарищами по несчастью.

* * *

Уоррен Райт. Все постоянно замыкалось на нем. Кэтрин была убеждена, что Ребека пытается ей что-то рассказать о нем. Только вот что? Роберто Гутиэррес говорил, что в ночь ее последней вечеринки на Хэллоуин что-то изменилось. Что-то пошло не так. И потом все стало совсем по-другому. Ребека забеременела, родился Джек, а год спустя ее убили. Не было ли прямой связи между этими событиями? И не был ли Уоррен Райт связующим звеном?

Кэтрин поняла, что должна что-то предпринять. Если она и дальше будет оставаться во власти этого столкновения иллюзии с реальностью, то может, как она опасалась в своих откровениях Джеку, вновь стать жертвой тьмы и оказаться заживо погребенной в гробу своей собственной мании. Ей требовалось дать определение этим иллюзиям. Нужно было придать индивидуальность фантомам, которые преследовали ее. Надо было убедиться, что происходящее здесь не было медленной утечкой ее рационального мышления – неизбежным, необратимым выкачиванием ее разума. Здесь действовала какая-то сила, черт возьми, – какой бы невероятной она ни казалась, какой бы неописуемой ни была, – которая вела ее к некой скрытой истине, к некоему ужасному факту, который требовалось спасти от неизвестности.